Замогильные записки Пикквикского клуба

— Нѣтъ, — сказалъ старый джентльменъ, — если онъ не хочетъ сохранить тебя при своей особѣ, такъ я ужъ рѣшительно не вижу никакого средства. Не проѣдешь, Самми, будь ты тутъ хоть семи пядей во лбу.

— Проѣхать можно, да только осторожно, — возразилъ Самуэль. — Послушай, старичина: ссудика ты мнѣ фунтиковъ двадцать пять.

— A на что тебѣ? — спросилъ м-ръ Уэллеръ.

— Это ужъ мое дѣло, — отвѣчалъ Самуэль. — Можетъ, тебѣ вздумается потребовать отъ меня эти денежки минутъ черезъ пять, a я, можетъ статься, не заплачу и заартачусь. Не придетъ ли, этакъ, тебѣ охота задержать своего сынка и отправить его въ тюрьму за долги?

При этой остроумной выдумкѣ отецъ и сынъ обмѣнялись полнымъ кодексомъ телеграфическихъ взглядовъ и жестовъ, послѣ чего м-ръ Уэллеръ старшій сѣлъ на каменную ступень и расхохотался до того, что лицо его покрылось багровой краской.

— Что это за старый истуканъ! — воскликнулъ Самуэль, негодуя на безполезную трату дорогого времени. — Какъ тебѣ не стыдно разсиживаться, какъ пѣтуху на на шестѣ, когда тутъ не оберешься хлопотъ на цѣлый день? Гдѣ y тебя деньги?

— Въ сапогѣ, Самми, въ сапогѣ,- отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, подавляя въ себѣ этотъ припадокъ необыкновеннаго веселья. — Подержи-ка мою шляпу, Самми.

Освободившись отъ этого груза, м-ръ Уэллерь внезапно перегнулся на одинъ бокъ, засунувъ свою правую руку за голенище, и черезъ минуту вытащилъ изъ этого оригинальнаго влагалища бумажникъ огромнаго формата въ осьмушку, перевязанный толстымъ ремнемъ. Отдохнувъ, сколько было нужно послѣ этой трудной операціи, онъ вынулъ изъ бумажника двѣ нахлестки, три или четыре пряжки, мѣшочекъ овса, взятаго на пробу, и наконецъ небольшой свертокъ запачканныхъ ассигнацій, изъ которыхъ тотчасъ же отдѣлилъ требуемую сумму для своего возлюбленнаго сына.

— Вотъ тебѣ, другъ мой Самми, — сказалъ старый джентльменъ, когда нахлестки, пряжки и пробный овесъ были вновь уложены на свое мѣсто въ неизмѣримомъ карманѣ за голенищемъ, — теперь надо тебѣ доложитъ, Самми, что я знаю тутъ одного джентльмена, который мигомъ подсмолитъ намъ всю эту механику… Сорвиголова, Самми, собаку съѣлъ въ законахъ: мозгъ y него, какъ y лягушки, разсѣянъ по всему тѣлу, и каждый палецъ прошпигованъ такимъ умомъ, что просто ротъ разинешь. Онъ другъ самого лорда-канцлера, Самми, и стоитъ ему пикнуть одно только словечко, такъ тебя упрячутъ, пожалуй, на всю жизнь въ какую угодно тюрьму.

— Ну, нѣтъ, старичина, — возразилъ м-ръ Уэллеръ, — авось мы обойдемся безъ этой механики.

— Какъ же это?

— Слыхалъ-ли ты, что тутъ называется y нихъ по судейской части Habeas corpus?

— Нѣтъ. A что?

— A это, сударь мой, такое изобрѣтеніе, лучше котораго человѣку ничего не придумать до скончанія вѣковъ. Объ этомъ читалъ я и въ книгахъ.

— Да ты-то что станешь съ нимъ дѣлать?

— Войду черезъ него въ тюрьму къ своему старшинѣ и больше ничего, — отвѣчалъ Самуэль. — Только ужъ лорду-канцлеру про это ни гугу, — иначе, пожалуй, пойти-то пойдешь этой дорогой, да тамъ и застрянешь навсегда, какъ ракъ на мели.

Соглашаясь съ мнѣніемъ своего сына, м-ръ Уэллеръ старшій, не теряя драгоцѣннаго времени, отправился еще разъ къ ученому Соломону Пеллю и познакомилъ его со своимъ желаніемъ подать немедленно бумагу ко взысканію двадцати пяти фунтовъ, со включеніемъ судебныхъ издержекъ, съ нѣкоего Самуэля Уэллера, отказавшагося выплатить этотъ долгъ. Благодарность за труды по этому дѣлу перейдетъ въ карманъ Соломона Пелля, и онъ получитъ впередъ за свои хлопоты.

Стряпчій былъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа, такъ какъ несостоятельный кліентъ его былъ въ эту минуту благополучно освобожденъ изъ коммерческаго суда. Онъ отозвался въ лестныхъ выраженіяхъ относительно удивительной привязанности Самуэля къ его господину и объявилъ, что этотъ случай напоминаетъ ему его собственную безкорыстную преданность къ лорду-канцлеру, почтившему его своимъ вниманіемъ и дружбой. Окончивъ предварительные переговоры, они оба отправились въ Темпль, и м-ръ Соломонъ Пелль, съ помощью своего письмоводителя, изготовилъ въ нѣсколько минутъ, по всей юридической формѣ, просьбу о взысканіи вышеозначенной суммы за собственноручнымъ подписаніемъ заимодавца.

Самуэль, между тѣмъ, отрекомендованный почтеннымъ представителямъ кучерского сословія, сопровождавшимъ несостоятельнаго джентльмена, освобожденнаго изъ суда, былъ принятъ ими со всѣми признаками искренняго радушія, какого могъ заслуживать единственный сынъ и наслѣдникъ м-ра Уэллера. Они пригласили его принять участіе въ ихъ пиршествѣ, и Самуэль съ великой охотой послѣдовалъ за ними въ общую залу трактира.