Читаем Замогильные записки Пикквикского клуба полностью

"Я тщательно отворотилъ отъ него свои глаза, такъ какъ мнѣ было извѣстно, — и я гордился этимъ сознаніемъ, — что огонь бѣшенства изливался изъ нихъ яркимъ потокомъ. Мы сидѣли молча нѣсколько минутъ. Онъ первый началъ разговоръ. Странныя выходки съ моей стороны, говорилъ онъ, послѣдовавшія немедленно за смертью моей сестры, были нѣкоторымъ образомъ оскорбленіемъ священной ея памяти. Соображая различныя обстоятельства, ускользавшія прежде отъ его вниманія, онъ былъ теперь почти убѣжденъ, что я дурно обращался съ его сестрой. Поэтому онъ желалъ знать, справедливо ли онъ думалъ, что я злонамѣренно оскорбляю память несчастной покойницы и оказываю явное неуваженіе къ ея осиротѣлому семейству. Званіе, которое онъ носитъ, уполномочиваетъ его требовать отъ меня такихъ объясненій.

"Этотъ человѣкъ имѣлъ должность, красивую должность, купленную на мои деньги. Въ его головѣ прежде всего родился и созрѣлъ остроумный планъ — заманить меня въ западню и овладѣть моимъ богатствомъ. Больше всѣхъ и настойчивѣе всѣхъ другихъ членовъ семейства принуждалъ онъ свою сестру выйти за меня, хотя зналъ, что сердце ея принадлежало молодому человѣку, любившему ее до страсти. Званіе уполномочиваетъ его! Но это званіе было позорной ливреей его стыда! Противъ воли я обратилъ на него свой взоръ, но не проговорилъ ни слова.

"Подъ вліяніемъ этого взора, физіономія его быстро начала измѣняться. Былъ онъ не трусъ, но краска мгновенно сбѣжала съ его лица, и онъ отодвинулъ свой стулъ. Я подсѣлъ къ нему ближе и когда я засмѣялся — мнѣ было очень весело, — онъ вздрогнулъ. Бѣшенство сильнѣе заклокотало въ моей крови. Онъ испугался.

"— A вы очень любили свою сестрицу, когда она была жива? — спросилъ я. — Очень?

"Онъ съ безпокойствомъ оглянулся вокругъ, и я увидѣлъ, какъ рука его ухватилась за спинку стула. Однакожъ, онъ не сказалъ ничего.

"— Вы негодяй, сэръ, — продолжалъ я веселымъ тономъ, — я открылъ ваши адскіе замыслы противъ меня и узналъ, что сердце вашей сестры принадлежало другому, прежде чѣмъ вы принудили ее вступить въ ненавистный бракъ. Я знаю все и повторяю — вы негодяй, сэръ.

"Онъ вскочилъ, какъ ужаленный вепрь, высоко поднялъ стулъ надъ своею головою и закричалъ, чтобъ я посторонился, тогда какъ мы стояли другъ передъ другомъ лицомъ къ лицу.

"Голосъ мой походилъ на дикій визгъ, потому что я чувствовалъ бурный приливъ неукротимой злобы въ своей груди. Старыя чудовища выступали на сцену передъ моими глазами и вдохновляли меня мыслью — растерзать его на части.

"— Будь ты проклятъ, извергъ! — взвизгнулъ я во всю мочь. — Я сумасшедшій! Провались ты въ тартарары!

"Богатырскимъ взмахомъ я отбилъ деревянный стулъ, брошенный мнѣ въ лицо, схватилъ его за грудь, и оба мы грянулись на полъ.

"То была не шуточная борьба. Высокій и дюжій мужчина, онъ сражался за свою жизнь. Я зналъ, ничто въ мірѣ не сравняется съ моей силой, и притомъ — правда была на моей сторонѣ… Да, на моей, хоть я былъ сумасшедшій. Скоро онъ утомился въ неравной борьбѣ. Я наступилъ колѣномъ на его грудь и обхватилъ обѣими руками его мясистое горло. Его лицо покрылось багровой краской, глаза укатились подъ лобъ, онъ высунулъ языкъ и, казалось, принялся меня дразнить. Я стиснулъ крѣпче его шею.

"Вдругъ дверь отворилась, съ шумомъ и гвалтомъ ворвалась толпа народа и дружно устремилась на сумасшедшаго силача.

"Секретъ мой былъ открытъ, и теперь надлежало мнѣ бороться за свою свободу. Быстро вскочилъ я на ноги, бросился въ самый центръ своихъ враговъ и мгновенно прочистилъ себѣ путь, какъ будто моя могучая рука была вооружена сѣкирой. Выюркнувъ изъ двери, я однимъ прыжкомъ перескочилъ черезъ перила и въ одно мгновеніе очутился среди улицы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза