Замок

— Добрый день, Артур, добрый день, Иеремия!

К. обернулся: оказывается, в этой деревне люди все-таки иногда выходят на улицу! Со стороны Замка к ним приближались двое парней среднего роста, оба очень стройные, в ладном облегающем платье, да и с лица весьма похожие, одинаково смуглые, почти коричневые, хотя их острые, клинышком, бородки даже на этом фоне выделялись своей иссиня-смоляной чернотой. Несмотря на заснеженную дорогу, шагали оба поразительно быстро, ладно, в такт выбрасывая стройные ноги.

— Куда вы? — крикнул бородатый.

Общаться с ними можно было только криком, до того быстро, не останавливаясь, они шли.

— По делам! — откликнулись оба со смехом.

— Это куда же?

— В трактир.

— Так и мне туда! — гаркнул вдруг К. во всю мочь, так ему захотелось, чтобы эти двое взяли его с собой; знакомство с ними вроде бы никаких выгод не сулило, однако попутчики они спорые и бодрые, уж это наверняка. Но те, хотя и услышали К., только кивнули — и были таковы.

К. все еще стоял в снегу, без малейшей охоты выдергивать ногу из сугроба, а потом опускать ее снова в сугроб, только чуть дальше; кожевник с товарищем, довольные тем, что окончательно спровадили К., потихоньку, то и дело на него оглядываясь, сквозь щель приоткрытой двери протиснулись обратно в дом, и К. снова остался один на один с окутывающим его снегом. «Казалось бы, ерунда, — мелькнуло у него в голове, — а ведь очутись я тут случайно, без умысла, было бы отчего впасть в отчаяние».

Но тут в избушке по левую руку распахнулось крохотное оконце; закрытое, оно казалось темно-синим — быть может, это снег в нем так отражался — и было столь крохотным, что все лицо смотревшего из него человека в нем не умещалось, только старческие карие глаза.

— Да вон он стоит, — донесся до К. дребезжащий старушечий голос.

— Это землемер, — раздался в ответ голос мужчины.

А вскоре и сам он, сменив у оконца старуху, выглянул и без особой враждебности, просто как хозяин, озабоченный тем, чтобы перед его домом на улице был порядок, спросил:

— Вы кого ждете?

— Саней, чтобы меня подвезли.

— Тут саней не бывает, — заметил мужчина. — По этой дороге движения нету.

— Но ведь это дорога к Замку, — возразил К.

— Тем не менее, тем не менее, — повторил мужчина с какой-то странной неумолимостью в голосе, — здесь движения нету.

Какое-то время оба молчали. Но мужчина, судя по всему, о чем-то раздумывал, ибо окошко, из которого валил пар, не закрывал.

— Дорога сегодня скверная, — заметил К., лишь бы втянуть мужчину в разговор.

Тот в ответ только буркнул:

— Да уж конечно. — Но немного погодя вдруг добавил: — Если хотите, могу вас отвезти на своих санях.

— О, прошу вас, — оживился К., весьма обрадованный предложением. — Сколько это будет стоить?

— Нисколько, — бросил мужчина и, заметив удивление К., пояснил: — Вы ведь землемер, значит, от Замка. Куда вас отвезти?

— В Замок, — мгновенно ответил К.

— Нет, туда не повезу, — столь же быстро отрезал мужчина.

— Но ведь я от Замка, — сказал К., повторяя мужчине его собственные слова.

— Может быть, — произнес тот с прежней неуступчивостью в голосе.

— Тогда отвезите меня в трактир, — решил К.

— Ладно, — согласился мужчина. — Пойду за санями.

Весь вид его говорил о чем угодно, только не о любезности, — скорее об испуге и своекорыстном, твердолобом интересе немедленно и любой ценой спровадить К., лишь бы тот не торчал здесь, перед его домом.

Ворота во двор распахнулись, и из них выехали небольшие, для легкой поклажи дровни, запряженные хилой лошаденкой; за дровнями шел мужичок, с виду не старый, но какой-то весь немощный, сгорбленный, вдобавок хромой, с костлявым, обветренным, насквозь простуженным лицом, которое на фоне обмотанного вокруг шеи толстого шерстяного шарфа казалось совсем уж сморщенным и жалким. Мужичонка был явно болен, на улицу вышел только потому, что очень уж нужно увезти К. отсюда. К. попытался на что-то такое намекнуть, но мужичонка отмахнулся. К. лишь удалось узнать, что он возчик и звать его Герштекер, а дровенки эти неудобные он потому взял, что наготове стояли, выводить большие сани много времени уйдет.

— Садитесь, — буркнул он, ткнув кнутом себе за спину в сторону дровней.

— Я рядом с вами сяду, — предложил К.

— Так я пешком, — сказал Герштекер.

— Но почему? — изумился К.

— Нет уж, я пешком, — убежденно повторил Герштекер и тут же закатился в приступе такого кашля, что ноги его ушли в сугроб чуть ли не по колено, а руки поневоле уцепились за облучок.

К. ничего больше говорить не стал, уселся в дровни, выждал, пока мужичка перестанет бить кашель, и они тронулись в путь.