Замок четырех ветров

Я не могла объяснить почему, но весть о продаже Фирвиндена произвела на меня гнетущее впечатление. «Если бы у меня был родовой замок, в котором сражались и умирали мои предки… я бы ни за что его не продала! Можно было бы хоть как-то оправдать Рейтернов, если бы им были нужны деньги… с нищетой не поспоришь, но ведь клад Конрада Рейтерна нашли совсем недавно! Сундуки с золотыми монетами, украшения, чего там только не было!»

«И что? – язвительно осведомился здравый смысл. – Какое тебе дело до того, как Артур распоряжается своим имуществом? Это его замок, а вовсе не твой! У тебя никогда не было ничего, похожего на Фирвинден, и никогда не будет… Так о чем вообще беспокоиться?»

– Я вижу, вас не радует эта новость, – сказал Артур после паузы, внимательно глядя на меня.

– Нет, просто тяжело слышать, как фамильное гнездо… переходит в чужие руки… мне всегда казалось, что этот замок сроднился с Рейтернами… Простите, я выражаюсь путано, и потом, это вовсе не мое дело…

– Моей матери было тяжело находиться в Фирвиндене после смерти отца, – сказал Артур. – А после смерти Кристиана и подавно. Она и слышать не хочет о том, чтобы сохранить замок. Теперь, когда в любой момент может вспыхнуть новый бунт, это попросту опасно.

Я постаралась взять себя в руки, и до самого ухода Артура мы говорили о погоде, о Ружке, о том, что происходит в России, но только не о замке.

Когда граф Рейтерн ушел, отец сделал круг по комнате, положив руки в карманы, и остановился у окна.

– Могу я спросить у тебя, – негромко промолвил он, – отчего тебя так расстроила продажа замка?

– Я жила там и написала о нем роман, если ты не забыл, – довольно колюче ответила я.

– Что-то я не припомню, чтобы мы были там ослепительно счастливы. – По части колючести отец мог дать мне сто очков вперед. – Настя, если ты по каким-то причинам не хочешь ничего объяснять, так и скажи. Не надо придумывать нелепые отговорки. – Я молчала. – Это Кристиан, верно? Опять он? Он сказал тебе что-то такое, из-за чего ты в мечтах стала видеть себя хозяйкой замка?

– Как ты не понимаешь, – проговорила я устало, – ничего такого не было! Ни признаний при луне, ни разговоров о любви, ничего… Просто он нравился мне, и я чувствовала, что тоже ему нравлюсь. Никаких надежд он мне не подавал, а о замке вообще не заходило речи…

Отец молчал, и, собравшись с духом, я продолжила:

– Понимаешь, в Фирвиндене было что-то такое… такое… Мне он нравился, и его серые стены, и плющ, и даже поздние добавления готические, башня и прочее… и пруд с кувшинками, и лягушки в нем… почему говорят, что лягушки квакают? Они верещат, как… как не знаю кто… А однажды на пруд прилетел белый лебедь, он сделал круг возле моего окна…

Отец вздохнул.

– Лебеди, лягушки… Плохо, Настя, очень плохо. Ты, похоже, романтик, как и я, а жизнь романтиков не любит, она их бьет… В жизни выигрывают цепкие, жесткие… э, да что говорить, мы-то все равно другой породы…

– Зачем он приходил? – сказала я вслух, подумав об Артуре. – Хотел посмотреть, как мы живем?

– Ты меня спрашиваешь? – изумился отец. – Если тебя интересует мое мнение, то… он к тебе неравнодушен, но я не уверен, что это к чему-то приведет. Говорю тебе все как есть, потому что рассчитываю, что ты правильно все поймешь.

– Ни к чему не приведет, – произнесла я. – Ты прав. Мать с невестой раскусят его маневры и увезут его в Митаву. И никакой бронхит его не спасет.

Глава 30 Письмо

Из-за визита Артура я не успела обсудить с отцом одну тему, которая меня волновала, и поэтому решила заговорить о ней за завтраком, если подвернется удобный случай. Однако отец, казалось, был поглощен чтением газеты, и по своему обыкновению комментировал вслух то, что вызывало его особенный интерес.

– Тэк-с, с политикой, положим, все ясно… Что у нас в отделе местных новостей? – Он перевернул страницу и пробежал глазами заголовки. – Автомобиль столкнулся с телегой… Надеюсь, лошадь не пострадала. Воры украли из витрины магазина драгоценности, которые оказались ненастоящими… Как неосмотрительно с их стороны. Интересно, а украшения, которые были не в витрине, тоже фальшивые? На месте покупателей я бы заинтересовался… Съезд исполнителей органной музыки… мгм… выступления состоятся в зале Литературно-музыкального общества на Гауптвахтской площади, дом Страздовского. Мне одному кажется, что название площади… мгм… не очень соответствует названию общества?

– Какая тебе разница? – пожала я плечами. – Ты же все равно туда не пойдешь.

– С чего ты взяла? Может быть, мне захочется послушать органную музыку… интересно, кто будет выступать? Н. Абрикосов, А. Бернацкий… Минуточку, уж не наш ли это Августин Каэтанович?

– Наверное, он! – воскликнула я. – Обязательно пойду его послушаю, мне всегда нравилось, как он играет…

– Только не слишком с ним кокетничай, – добродушно промолвил отец, складывая газету.

– Папа!

– Хорошо, хорошо, не буду. Как продвигается твой роман? Ты вроде бы упоминала, что собираешься писать что-то новое.

– Я не знаю, о чем писать, – сказала я после паузы. – Мне ничего не приходит в голову. А у тебя какие планы?