Замок ядовитых шипов

И это были единственные вещи, о которых она знала, но не спросила. А ее имя? Почему они решили назвать ее Элорой? Может быть, для этого и не было особой причины, но что, если была? Теперь она никогда этого не узнает.

Слезы продолжали скатываться по щекам, как бы девушка ни пыталась их остановить. Казалось, ее способность блокировать эмоции исчезла, когда она решила впустить их. Но если бы Элора знала, что это будет так больно, она бы, наверное, так не старалась.

Потому что теперь у нее болело в груди. Острая боль пронзила голову, а руки дрожали от того, как сильно Элора их напрягала.

Но она не могла остановиться. Она даже не могла дышать.

У нее вырывались не просто рыдания. Послышались также всхлипы и стоны.

Это было уже слишком.

Она мысленно перенеслась в тихий вечер в своем коттедже с голубыми ставнями. Ее мать учила играть на арфе младшую сестру Грейс, в то время как Хлоя читала длинные поэмы в своей спальне. Элора с отцом сидели на кухне, пока он учил ее правильно точить меч.

И это всего один вечер. Их жизнь была хорошей. Счастливой. А теперь ее родителей не стало. Ее сестры были убиты горем и полагались на Элору. Надеялись, что она позаботится о них. Она оставила им деньги и одежду, но что насчет их боли?

Если Элора не могла справиться даже со своей собственной болью, как она могла позаботиться об их? Как кто-то из них мог двигаться дальше после такой трагедии?

Она хотела спрятать свое горе подальше. Хотела бросить его в коробку, похожую на ту, что Лирен дала для железного талисмана королевы Алессандры.

Но в глубине души Элора знала, что отгородиться от горя ничто не поможет. Даже когда она сделала это, то лишь замаскировала боль. Она по-прежнему бурлила и извивалась внутри нее, разрывая изнутри, даже когда девушка притворялась, что не замечает этого.

Может быть, поддаться боли – это все, что она могла сделать…

Слезы продолжали катиться по щекам, когда Элора поднялась с каменного пола. Руки тяжело повисли по бокам, но каким-то образом девушка подняла одну руку, чтобы открыть шкаф.

Великолепные платья и сверкающие драгоценности будто смотрели на нее в ответ. Как всегда, она проигнорировала их. Ее взгляд устремился прямо к задней части шкафа, где ярко-красная лента, разрезанная мечом, лежала поверх смятого корсета.

Губы Элоры задрожали, когда она потянулась за лентой. Может, это и причиняло боль, но, возможно, сейчас она наконец готова встретиться с этим лицом к лицу.

В тот момент, когда Элора коснулась пальцем ленты, та ее обожгла. Жар взорвался в кончиках пальцев, заставляя девушку закричать. Уронив ленту, она отскочила назад и захлопнула шкаф.

Зажав палец в кулаке, Элора сделала глубокий, прерывистый вдох. По крайней мере, физическая боль ненадолго отвлекла от эмоциональной.

Когда она осторожно разжала кулак, обожженный палец ничем не отличался от всех остальных. Она ткнула в него, просто чтобы посмотреть, не изменилось ли что-нибудь.

Ничего не произошло.

Неужели она вообразила себе эту боль?

Качнув головой, Элора бросилась к своей кровати. Она поплотнее завернулась в зеленое одеяло и зарылась лицом в подушку. Теперь горе всегда будет частью ее жизни. Она знала это инстинктивно, хотя все еще пыталась игнорировать его.

Горе всегда будет причинять боль. Всегда гореть.

Как бы ей этого ни хотелось, Элора знала, что блокировать – значит только ухудшить ситуацию.

Она посмотрела в сторону шкафа.

Но, может быть, ей не нужно было впускать все сразу. Возможно, она могла бы раскрываться постепенно, исцелять понемногу за раз.

Раздался стук в дверь. Мгновение Элора просто смотрела на нее, но, когда стук повторился, встала с кровати. Она шмыгнула носом, открывая дверь.

– О, ты все еще плачешь? – Лирен уставилась на нее со смесью отвращения и сочувствия. Но в основном отвращения. Она повернулась к фейри, стоявшему рядом с ней.

Часть Элоры надеялась, что это Бранник, но там стоял Веспер. Он нахмурился.

– С тобой все в порядке? Тебе нужен… – Он еще сильнее нахмурился, посмотрев в сторону. В мгновение ока его брови взлетели вверх. – Чай? Он помогает, когда смертные расстроены, не так ли?

Вопрос прозвучал с таким искренним желанием помочь, что немного успокоил жжение внутри. Элора даже сумела коротко хихикнуть, хоть и без улыбки.

– Мне не нужен чай. Почему вы двое здесь?

Лирен поманила ее кивком головы и, повернувшись, пошла по коридору.

– Это касается принца Бранника. Он не будет говорить с нами о заключительном этапе испытаний.

Задержавшись на мгновение, чтобы бросить одеяло в комнату, Элора закрыла дверь и последовала за двумя фейри в коридор.

– О турнире?

Замедляя шаг, Веспер кивнул.

– Магия принца очень сильна, но и магия королевы Алессандры тоже. Ей не составит труда узнать о его магии. Она может спросить любого фейри, и они охотно дадут ответ, если взамен получат достаточно большую награду или замечательную сделку. Скоро она будет точно знать, как бороться с магией принца Бранника.

Лирен серьезно кивнула.

– У него не будет никаких преимуществ.

Горе все еще ревело в груди Элоры, но разговор снизил его до приемлемого уровня.