Замок из золотого песка

Я тогда молчала, нам историю в школе учитель преподавал в ином ключе. Да и интересовала меня в тот момент не бабушкина любовь к расстрелянному лейтенанту, а моя собственная – к курсанту Аркадию Гладкову. «Офицерская невеста, а тем более жена, должна быть верной. При любых обстоятельствах быть мужу тылом. Ты готова к этому, Марья?» – задала вопрос бабушка, как только я на одном дыхании выпалила, что люблю Аркашу больше жизни. Что я могла тогда ответить, представляя нашу будущую жизнь с ним как праздник? Да и пафосно прозвучало о верности, строго. А не такой поддержки от бабули я хотела. Но через много лет, ожидая возвращения мужа из командировок, я вспоминала именно эти ее слова.

«Раз он от меня ушел, я могу называться верной офицерской женой, если снова выйду замуж? – вдруг озаботилась я. – Бабушка Евгения согласилась стать женой деда Якова спустя почти пятнадцать лет после смерти Казарина. А лейтенант даже не был ей мужем. И дочь, то есть мою маму, она Сашенькой назвала в память о нем. Вот это – верность? Мне своего первенца тоже Аркадием назвать? Бред какой-то». Подумав о первенце, отцом его я представила Москвина.

Игнат позвонил, словно подслушав мои мысли. Я сбросила звонок, отдышалась, успокаивая свой забитый глупостями мозг. Решив, что звонит Москвин не иначе, как по делу, набрала его номер сама.

– Простите, не туда нажала, – соврала я. В ответ майор сухо попросил меня приехать в следственный комитет. «Пожалуйста, не забудьте паспорт, Марья Семеновна. У дежурного на входе возьмете пропуск на ваше имя. Второй этаж, двадцать первый кабинет», – вежливо добавил он.

– Вы мне уже показывали фотографию этого ремешка, не помните? – недовольно спросила я, когда поняла, что из-за этого куска кожзаменителя Москвин заставил меня полчаса тащиться в маршрутке по пробкам. А теперь сидит за столом и снова всерьез спрашивает, знаком ли мне сей предмет.

– Отвечайте на поставленный вопрос, Марья Семеновна, – холодно произнес майор.

– Хорошо, повторяю – вижу эту вещь впервые в жизни, никому из моих знакомых, бывших на банкете, ремешок не принадлежит.

– Уверены?

– Да. Могу посмотреть ближе? – вдруг начала сомневаться я.

– Пожалуйста, только не вынимайте из пакета.

Я кивнула и взяла улику в руки. И удивилась. Во-первых, ремешок был из натуральной кожи прекрасной выделки. Сумочка, которой он принадлежал, должна была стоить не менее тридцати тысяч. Об этом говорило и качество «карабинчиков» и небольшой пряжки, с помощью которой можно было регулировать длину ремешка. Сумка, несомненно, приобретена не на вещевом рынке.

– Что скажете? – не выдержал Москвин.

– Только то, что ремешок от дорогой сумки. Это – кожа, а не заменитель, как я подумала, глядя на фотографию.

– Вы правы, сумка дизайнера Маргариты Грабо. Стоимость тридцать две тысячи рублей, выпущена ограниченной партией в двенадцать штук, восемь из которых сшиты на заказ. Вы не знаете, кому она принадлежит?

– Нет, не знаю. А должна? – с вызовом спросила я, не понимая, какого признания добивается от меня следователь.

– Ну, допустим… Посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии, – Игнат повернул ко мне экран ноутбука.

– Наши?

– Да, их предоставил фотограф, ангажированный на ваше торжество.

На первом же снимке я увидела себя. Я стояла возле стола молодых, держа в руках небольшую белую сумочку. И это был не мой клатч!

– Не ваша?

– Нет… подождите, это же Ванькина! То есть, моей сестры Иванны. Она попросила меня достать ей из сумки «Зиртек». Я еще тогда подумала, что провести свадьбу на природе при ее аллергии было не лучшим решением.

– Раньше вы эту сумку у сестры видели?

– Нет. Наверное, она купила ее к свадебному платью. Маленькая, изящная вещица… Вот и ремешок… вы, товарищ майор, что хотите сказать? Что моя сестра – убийца?! – вдруг дошло до меня.

– Не спешите с выводами, Марья Семеновна, – Москвин повернул ноутбук к себе. – Этот снимок сделан в шестнадцать сорок.

– И что? – нетерпеливо перебила я.

– А вот этот, – он вновь развернул экран ко мне, – в семнадцать ноль восемь, через семь минут после выстрелов.

В кадре был виден угол стола молодоженов. Я ошалело смотрела на сумочку, лежавшую там. Ремешка не было, она выглядела как косметичка. Я загрузила следующее фото, оно было последним – Ванька и Леонид стояли возле таксомотора. В руках сестры сумочки не было.

– Варианта, что кто-то намеренно подставил вашу сестру, я не исключаю, Марья Семеновна. Очень жаль, что на террасе не работала камера наблюдения, тогда восстановить полную картину метаморфозы с сумочкой не составило бы труда, – попытался успокоить меня Игнат.

Невиновность Ваньки была очевидна даже для майора. То есть кто-то, улучив момент, быстро отцепил ремешок. Это означало только одно – убийца или его сообщник были среди наших гостей. Или же среди обслуживающего банкет персонала. Кроме официантки, на террасу при мне из бара выходил бармен, но он к нашим столам даже не приближался. Еще свадебный торт на тележке вывез лично кондитер, который его изготовил. Получив порцию аплодисментов, он тут же ушел.