Замок княгини

— Дорогая сестра, тебе здесь всегда рады. Ты ведь спасёшь наш род!

Сестра Ризалина, давняя подруга Кантаны, тоже прибежала, но остановилась в стороне, не стала подходить.

— Я покажу тебе первенца, пойдем, — князь Каста крепко взял её за руку и повел внутрь замка.

Крепко держал, не вырвешься.

Первенца? У него, вроде бы, две дочери, сына-наследника нет. Чей это первенец?..

— Вот, смотри, княгиня! Это Леман.

В колыбели — младенец нескольких месяцев отроду. Синеглазый. Да-да, глаза яркие, синие…

Как у некоторых мужчин-соддийцев, как у Дьянов, но в Касте ни у кого ещё Кантана не видела таких глаз.

— Леман, — повторила она, — Леман. Леман?

Такое знакомое имя. Кто это?..

— Вот кто спасет наш род, — сказал князь Ризалин, — и это благодаря тебе. Радуйся! Но мы кое-что забыли. Пойдем-ка. Ты ведь княгиня, верно? — он схватил её за руку и куда-то потащил.

В дверь заглянула та сумасшедшая старуха, и мерзко захихикала, и засеменила за ними следом. В какой-то комнате князь толкнул Кантану к столу, и приказал:

— Клади руку! Твой муж понятия не имеет, что должен сделать! Куда уж вам спасать род! Иначе ни на что не будешь способна, — в руке у князя Каста теперь был широкий мясницкий нож.

Кантана взвизгнула и спрятала руки за спину.

— Клади руку, — проревел князь Ризалин, — иначе отхвачу всю ладонь! Ты княгиня, должна понимать свой долг! Ты должна!

— Но я ведь не княгиня Каста! Я княгиня Средней Содды! — закричала Кантана, во все глаза глядя на князя.

А его лицо менялась, оплывало, и из-под молодых черт тридцатилетнего Ризалина выступало жесткое лицо седого старика, не дряхлого, нет, напротив, он был так силен, и словно вытесан из камня. Белоснежные волосы обрамляли суровое, смуглое лицо, он был одновременно красив и страшен. Да ведь Кантана уже видела его! В Обители Хранителя. Однажды они заехали туда ненадолго с мамой. Этот старик выходил к ним, и был приветлив. Потом мама сказала, что это родственник князя Каста, и им он тоже родственник.

— Клади руку! — веско сказал старик, и сам прижал левую кисть Кантаны к столешнице.

А она отчего-то потеряла силы сопротивляться, только смотрела, как он расправляет на доске её пальцы, отодвигает мизинец от остальных, как примеривается для удара…

Она лишь закрыла глаза и слабо вскрикнула, когда нож со стуком опустился на доску столешницы, и заплакала, увидя, как на узорчатой доске собирается лужица крови, её крови.

— Хорошая девочка, — похвалил старик, поглаживая её по руке, потом по голове, — теперь ты выполнишь долг. Недостойно уклоняться от своего предназначения.

Кровь быстро перестала течь, но пальцев на левой руке у Кантаны теперь было четыре. Не было мизинца. Словно она княгиня Каста. Но ведь это не так!

— Не трогай меня! — на запоздало отшатнулась от рук старика. — не трогай! Что ты наделал? Ненавижу тебя, ненавижу. Никогда не смей ко мне прикасаться!

Он, усмехаясь, все порывался её погладить, она уворачивалась. Кто-то замотал её руку полотенцем.

— Ненавижу, — твердила она, — ненавижу!

Рука не болела, но, кажется, потеря Кантаны была невосполнима…

Ей то и дело подавали воду, и она пила. Много воды из серебряной чаши. Горький травник отталкивала, и лечебные горькие снадобья тоже. Отворачивалась и спала, сжимая в объятиях одну из подушек, благо их было много не постели. Потом начинала метаться, открывала глаза, и Мантина опять подавала ей чашу с водой. Она пыталась ещё что-то говорить, но всякий раз у Кантаны не было сил дослушать до конца, она закрывала глаза и опять проваливалась в сон. А потом проснулась…

Было ясное утро, пятна солнечного света лежали на полу спальни. Рядом, на подушке, свернулась Юта. В кресле у кровати сидела Мантина и, кажется, дремала. Некоторое время Кантана не шевелилась, молча разглядывая комнату, и осознавая, что, собственно, происходит.

Кажется, все в порядке. Она приболела. Ей снился кошмар. Она в своей спальне в своём Шайтакане. Да-да, в своём. Все в порядке.

Спохватившись, она выпростала руку из одеяла и убедилась, что все пальцы на месте, и вздохнула с облегчением.

Просто дурной сон, а каким он казался реальным! Как и все дурные сны, впрочем. Хотя, в Касте потерять мизинец на левой руке — вовсе не несчастье для девушки. Если девушка Княжна Круга, конечно.

Даже такое слабое шевеление заставило Мантину встрепенуться, стряхнуть дрёму.

— О, что я вижу, княгиня, — улыбнулась она, — сегодня у нас радостный день, да? Ты начнёшь выздоравливать.

— Я, кажется, уже выздоровела, — Кантана повела плечами, — а можно позавтракать? Каши, сыра, лепёшек? Я такая голодная, — мизинец на левой руке чесался, и она потерла его, он всё равно чесался.

Соддийка не ушла за завтраком сама, она передала распоряжение через служанку, и опять присела рядом.

— Тебе снилось что-то неприятное, не помнишь, княгиня? Ты металась, бредила, немного нас напугала.

— Во сне мне ножом отсекли мизинец, это сделал Хранитель, он один из главных в обители, я его знаю. Он сначала прикинулся князем Каста. Была ещё хранительница Синего камня из Содды. Помнишь её?