Замок мечты. Лето моей надежды

- Я серьезно. Извините. Мне не следовало изливать на вас свою обиду.

Она молча встала, показывая, что аудиенция окончена. Но Керри еще не все сказал.

- Сядьте, пожалуйста. Я же признал свою вину. Пожалуйста.

«Этот юноша умеет уговаривать, - бесстрастно подумала она. - Верит, что с помощью обаяния можно открыть любую дверь. И обычно оказывается прав».

- Я пришел не для того, чтобы вести долгие и скучные разговоры. Я хотел…

- Чего ты хотел?

- Наверное, хотел узнать, что происходит. Неужели все так скверно? Я ничего не понимаю. Отец услал меня на другой конец страны, отгородился стеной и скрывает свои планы. Одни говорят одно, другие - другое… Здесь настоящая фабрика слухов, верно? - Он дружелюбно улыбался; дуэль закончилась.

- И что же они говорят?

- Ну, кое-кто рассказывает, что против отца тут ведется настоящая кампания. Акты вандализма, лозунги, таинственные происшествия. Другие говорят, что здесь никому не оказывали такого теплого приема со времен Ильи-пророка. Одни говорят, что отель откроется вовремя, другие - что он не откроется никогда. Что отец собирается жениться на Мэриан Джонсон, и она уже меняет прическу и покупает новые наряды. Что он собирается жениться на вас, но вы меняете не гардероб, а веру… Что ему пришло из Штатов множество заказов на номера и что он не получил ни одного… Теперь вы понимаете, почему я пришел? Я надеялся, что вы поможете мне разобраться, как обстоят дела на самом деле.

Она смотрела на Керри и понимала, что он дошел до этого своим умом; ни один человек в Маунтферне не стал бы говорить о таких вещах с сыном Патрика О'Нила. Но картина у него получилась правильная.

Керри похлопал по сиденью стула, стоявшего рядом с ним.

- Пожалуйста, Рейчел, сядьте и поговорите со мной. Я больше не буду злиться. Честное слово.

Она села, хотя понимала, что этого делать не следует.

- Так-то лучше. И выпейте глоток. Право, Рейчел, если вы хотите стать настоящей ирландкой, вам придется научиться пить.

Сидеть с ним было куда веселее, чем в одиночестве.

Он признался, что был не прав. Вполне естественно, что мальчик любил свою мать и хотел запомнить ее такой, какой она жила в болезненных воспоминаниях подростка.

Рейчел потягивала приготовленный им напиток - смесь виски с имбирным пивом. Вкус был нежный и мягкий - в отличие от вина, которое ей иногда доводилось пригубливать по необходимости. Вино всегда было либо кислым, либо горьковатым. Она любовалась солнцем, садившимся за реку, пила вкусный шипучий напиток и наслаждалась беседой с красивым мальчиком, покаявшимся в собственном гневе и теперь улыбавшемся ей как заговорщик.

Керри рассказывал о своей работе в Донегале. В этом чужом далеком городе он страдал от одиночества и часто ездил за границу, в Дерри. Было интересно оказаться в другой стране, где развеваются чужие флаги. Он объяснил Рейчел, что большинство населения Дерри составляют такие же ирландцы, которые чувствуют себя в республике куда уютнее, чем в королевстве. Там он познакомился с местными парнями и быстро нашел с ними общий язык. Конечно, парни грубоватые; вряд ли в Фернскорте встретили бы таких с распростертыми объятиями, саркастически сказал он. Но зато живые - в отличие от большинства его здешних знакомых, проживающих как на севере, так и на юге. Рейчел поняла это так, что они играли с Керри в карты и показывали ему злачные места города.

Постепенно у Рейчел развязался язык. Она рассказала Керри много лишнего о проблемах со своевременной доставкой товаров и о своих попытках оградить Патрика от неприятностей. Отчасти потому, что у него было чересчур много дел, чтобы выслушивать, почему ткачи из Коннемары не смогли вовремя выполнить заказ, сделанный несколько месяцев назад. А отчасти потому, что Патрик воспринимал ворчание и самую невинную критику как осуждение его решения вернуться в Ирландию и построить замок своей мечты.

Они говорили о том, как трудно иметь дело с великим Патриком О'Нилом, и дружно вздыхали. Взаимный обмен уколами, гнев Керри и его требование не упоминать имя матери были забыты.

Рейчел рассказала, как сбежавшую черепаху Райанов по имени Морис обнаружили в курятнике; похоже, тот прожил там несколько месяцев и был этим очень доволен. А Керри сообщил, что Джимбо Дойл действительно стал известным исполнителем ирландских народных песен.

Он выступал с концертами даже в Донегале, который постепенно превращался в ирландский Лас-Вегас.

Солнце садилось за большой дом и деревья. Река начинала напоминать не живой поток, а извилистую темную ленту.

Откуда-то - наверное, со стороны моста - доносились жалобные и заунывные звуки скрипки. Но Рейчел и Керри казался жалобным и заунывным сам ирландский воздух. Мальчик положил ладонь на ее руку. На глаза Рейчел снова навернулись слезы, но теперь она их не скрывала.

- Я могла бы приспособиться. Могла бы остаться жить здесь, - плакала она.

- И все же вы решили вернуться? - Его голос был сладким как мед.

- Да. Как раз сегодня. Он думает, что не нуждается во мне, что сможет справиться сам… - Рейчел громко всхлипнула.

- Я знаю. Знаю.

- Ничего ты не знаешь.