Замок на болоте

Затем вбежал лекарь, отогнал всех прочь от распростертого тела и прямо на полу стал раскладывать какие-то баночки и травы. Он тоже какое-то время, стоя на коленях, суетился возле безжизненного тела, прижимался ухом к груди, склонялся над лицом, внимательно всматриваясь в потухшие и безжизненные глаза, подносил к носу поверженного маленькую тряпочку, натирал виски какой-то мазью, давил толчками на грудь и даже пытался вдувать воздух в рот никак не реагирующего на происходящее тела. После всех этих бесполезных попыток, лекарь поднялся с колен, развел руками и медленно покачал головой из стороны в сторону.

После этого жеста лекаря сухопарый старик стал кричать на стоявшего с опущенной головой богатыря пуще прежнего, а тот вдруг быстро развернулся и бросился куда-то в сторону. Богатырь скрылся в небольшом коридоре, откуда вернулся через пару мгновений, неся в руках огромный двуручный меч. Взяв обе руки распростертого на полу воина, богатырь вложил в них рукоять двуручного меча и сильно прижал их сверху собственными ладонями, нашептывая при этом что-то себе под нос. Смотреть на это было забавно и интересно.

Но тут вдруг с такой силой потянуло вниз, что наблюдать сверху за происходящим стало совершенно невозможно. Резко навалившаяся тяжесть притягивала к земле, к тому месту, где лежало собственное тело. Вокруг внезапно наступила непроницаемая тишина, а руки почувствовали, как их прижимают к чему-то твердому и жизненно необходимому. Вот уже пальцы сами вцепились в заветную рукоять, но на большее сил совершенно не было.

– Смотрите-ка! Неужто очухался?

– Да, точно, оживает, кажись.

– Ну да, задышал вон, и веки дрожат!

Доносившиеся со всех сторон голоса начали переходить в негромкий ободряющий гул, и Ульвэ попытался открыть глаза. Но, видимо, это было слишком тяжело для его только что побывавшего в гостях у смерти рассудка, и он опять отключился.

Очнулся Ульвэ уже когда вокруг никого не было. Рыцарь слегка приподнялся и огляделся вокруг. Он находился все в том же просторном тереме воеводы, на улице за окном был уже вечер, а сам воевода сидел за столом и что-то писал.

– Очнулся наконец? – оторвался от своих записей воевода. – Я специально попросил тебя у себя оставить, даже вон на кушетку тебя переложили.

Ульвэ медленно, поставив ноги на пол, сел на своем ложе и вместо ответа, стал таращиться по сторонам. Наконец его взгляд снова остановился на сидевшем за столом старике, который выжидательно и спокойно смотрел на рыцаря. Только сейчас Ульвэ заметил, что сбоку стола воеводы был прислонен грозный двуручный меч крестоносца.

Перехвативший взгляд Ульвэ воевода отодвинул в сторону свои бумаги, словно они могли ему помешать исполнить задуманное, и посмотрел на рыцаря долгим и очень серьезным взглядом.

– Сначала, – заговорил воевода тихим, но твердым голосом, – я расскажу тебе твою историю, а затем кратко изложу нашу, и ты должен будешь принять правильное для себя решение.

Воевода сделал небольшую паузу, как бы выжидая, что ответит ему рыцарь. Ульвэ, однако, то ли еще до конца в себя не пришел, то ли не знал, что ответить, но ни согласия, ни отрицания не высказывал. Он просто продолжал сидеть и смотреть в проницательные глаза начальника русичей.

– Ну, – наконец прервал затянувшуюся паузу воевода, – будем считать твое молчание согласием. Итак, – продолжал он, – ты со своими братьями рыцарями являетесь членами тевтонского ордена. Но только двое из вас являются истинными тевтонцами, другие двое, включая тебя, принадлежат к ордену меченосцев, который был вынужден из-за собственных неудач объединиться с тевтонцами, образовав тем самым ливонское рыцарское братство.

Воевода снова сделал паузу в своей речи. Но и на этот раз рыцарь никак не отреагировал на слова старика. Ульвэ прекрасно понимал, что принадлежность их к тевтонцам и меченосцам, читалась по символике на одеждах рыцарей. А то, что тевтонский орден присоединил к себе рыцарей меча, вообще ни для кого не было тайной. Да и не было в близлежащих землях других орденов крестоносцев, кроме указанного ливонского.

– Я не знаю, как давно и каким образом к тебе попал этот меч, – неожиданно сменил тему разговора воевода. – Возможно, он достался тебе по наследству от твоих предков или ты добыл его в бою, все это не так уж важно. Важно то, что именно этот меч стал твоим незаменимым товарищем, без которого ты себя уже больше не представлял.

Воевода встал из-за стола и начал медленно прохаживаться из стороны в сторону как раз рядом с двуручным мечом рыцаря, о котором шла речь.

– Ты всегда точно знал, – продолжал он, – что пока с тобой – неважно, в ножнах за поясом или обнаженный в руках – твой верный спутник, – воевода указал на меч, – тебе не страшен ни один враг. Наверняка даже были моменты, когда ты верил в свой клинок даже больше, чем в самого себя. Ведь он придавал тебе силы в самом прямом смысле этого сова.