Замок на болоте

Пока сестра разбиралась со своим воином, Крагх уже успел вскочить в седло ближайшего животного и сурово крикнул второму воину со вставшего на дыбы коня:

– Прочь с дороги!

Но второй воин даже и не думал сражаться за вверенную ему скотину. Он плотно прижался спиной к скале и, протянув вперед открытые ладони, всем своим видом показывал, что жизнь ему дороже.

Сильмара быстро оседлала другую лошадь, и сбитый ею воин, как и тот, что прижимался к скале, только и видели, как они с Крагхом, пустившись в галоп, быстро исчезают за поворотом горной дороги, оставляя позади и каменного стража, и погоню, и русичей, и кричащего в вышине горного орла.

Глава 16. Монгольский лук

Как и положено к концу лета, дни все еще стояли достаточно теплые, а вот по ночам было значительно холоднее. Того и гляди, через пару недель ударят первые ночные заморозки.

За прошедшие почти полгода, с того момента, как Глеб оказался со своими бойцами в русском лагере, он многому научился. Ежедневная практика с лучшими мастерами давала постоянный рост результатов, и вот наконец, с одобрения Евпатия и по приказу воеводы, его отряд был взят на настоящую, что называется, боевую операцию.

Воеводе кровь из носа понадобился целым и невредимым настоящий монгольский лучник. По сведениям русичей, такого можно было раздобыть в отрядах Колдуна. И вот теперь для взятия пленника была отправлена группа под командованием самого Евпатия.

Кроме Глеба и его воинов в группе были также крестоносцы Ульвэ и следопыт Прошка, который, взяв с собой пару бойцов Глеба, держался далеко впереди.

Ехали в Ничейные горы. Так здесь называли скалистую местность, расположенную на нейтральной территории недалеко от свободных земель и поселений наемников. Именно там последнее время была замечена особая активность отрядов Колдуна. Так что вполне был шанс взять там в плен монгольского воина.

Несмотря на то что дело предстояло по-настоящему сложное и опасное, Глеб на своей гнедой кобыле ехал с нескрываемой блуждающе-мечтательной улыбкой, словно его наконец-то взяли на давно обещанный аттракцион. Он представлял себя в роли какого-нибудь древнерусского богатыря, едущего показать проклятым басурманам, почем фунт лиха.

Евпатию такой настрой Глеба не нравился, ведь богатырь не понаслышке знал всю опасность, жестокость и коварство татаро-монгольских воинов. Вот Ульвэ со своими крестоносцами – другое дело. Пусть с азиатами они еще ни разу и не встречались, но во всем было видно старых, побывавших не в одной переделке бойцов. И хотя они тоже обрадовались оказанному доверию и предстоящему делу, но совсем не как юнцы, которых наконец-то берут с собой на что-то важное взрослые, а как опытные воины, которые давно заскучали без настоящих ратных дел.

– Ну и как тебе, – обратился Евпатий к покачивающемуся рядом с ним в седле Глебу, – на кобыле не хуже, чем на жеребце, едется?

– Да ладно вам, товарищ богатырь, – в своей излюбленной полушутливой манере отвечал Глеб. – Я же хлопец-то городской, откуда мне знать, что жеребец в самый ненужный момент заржать может и нас всех выдать. Просто очень уж хотелось, как настоящему добру молодцу, на лихом коне прокатиться. А так-то, конечно, не хуже, лошадка добрая, умная, – и Глеб ласково потрепал свою кобылу за ухо.

Евпатий, неопределенно цокнув, отвернулся от собеседника и снова углубился в свои мысли. Для него это задание было втройне более тяжелым, чем для остальных. И это было не только потому, что вся ответственность как на командире была именно на нем.

Мало того что татарина следовало взять и доставить в лагерь живым и невредимым, так еще и сделать это надо было не с верными, не раз проверенными боевыми товарищами, а с отрядом желторотых юнцов и со все еще сомнительно настроенными крестоносцами. А ну как рыцари специально притворились, что готовы вместе, плечом к плечу, сражаться против врагов русских воинов? Вдруг они только и ждут момента, чтобы переметнуться к наемникам или магу, у которого служит большинство других крестоносцев? С чего вдруг они будут рисковать жизнями за народ, воины которого убили так много их боевых товарищей? Нет, все же надо было их к Чародею определить, а русский лагерь пусть русским бы и остался. Тем более что создан он для той великой цели, за которую неистово будет сражаться тот, кто ее разделяет. А как может ее разделять тот, кто ее даже не знает?

Евпатий невольно обернулся и посмотрел на ехавшего чуть сзади Ульвэ. Тот был спокоен и ничем подозрения Евпатия не подтвердил. Рыцарь, встретившись взглядом с русичем, лишь слегка кивнул, как бы давая понять, что все в порядке и спокойно следовал дальше.

Повернул опять свой взгляд на дорогу и Евпатий. Ладно, время покажет, все равно большинство отрядов занято заканчивающимся строительством под руководством самого воеводы и патрулированием недалеко от границ их военного поселения. Так что особого выбора, кого взять для поимки пленного, не было. Да и в любом случае что крестоносцев, что бойцов Глеба давно следовало проверить на настоящем боевом задании.