Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

Ранний уход матери окончательно довершил формирование характера этой необычной девочки, к семнадцати годам сделав из нее героиню готического романа с вечной бледностью на лице, огромными оленьими глазами и чутьем ночного животного. Я за все лето не успел перемолвиться с Анной и парою слов, но тем не менее, даже узнав всю ее подноготную, сохранил к ней живейший интерес — и по-мужски, и по-человечески.

Еще одним, почти постоянным, обитателем Медынского был живущий неподалеку бывший судейский чиновник Сергей Диомидович Скальцов — персонаж, весьма достойный завершить коллекцию уникумов, среди которых я вынужден был провести все лето. Это был полноватый человек лет пятидесяти, с маслеными выпуклыми глазками, пухлыми губками и пальцами и непрестанно причмокивающий, словно кушал малину и наслаждался ее вкусом. Он не так давно вышел в отставку, покинул уездный город, приобрел за гроши разоренную усадьбу у спятившего помещика Маслова и окончательно там поселился. О причинах его отставки говаривали разное, но, по слухам, основным мотивом послужила необычайная его женолюбивость, особенно к девицам нежного возраста. Будучи застигнутым с тринадцатилетней особой — дочкой какого-то купца, он как-то сумел вывернуться, но чтобы не раздувать скандала, место свое вынужден был покинуть. Уж не знаю, как ему удалось загасить гнев обезумевшего купца, — вроде бы, Скальцову пришлось оказать ему какую-то услугу, выходящую за рамки его служебных полномочий, то есть совершив, некоторым образом, должностное преступление, ибо купец тот находился под следствием за какие-то неправедные деяния… В общем, история темная и, вероятнее всего, не совсем аппетитная, более того, я поначалу не совсем понимал, как человек с подобной репутацией мог быть принимаем в доме Кашиных и даже пользоваться там некоторым авторитетом. Лишь потом, со слов Кубацкого, мне удалось узнать, что Скальцов в свое время успел случиться крайне полезным для Аркадия Матвеевича в некоем весьма безнадежном для князя деле — я так понимаю, что сей служитель Фемиды вообще специализировался на подобных услугах в перерывах между погонями за невинными девичьими душами и телами, — и с тех пор неизменно пользовался благосклонностью всего семейства Кашиных. Появлялся Сергей Диомидович в Медынском довольно часто — до трех раз в неделю, был всегда отменно вежлив, первым, как мячик, кидался пожимать мужчинам руку, дамам певуче и очень долго говорил льстивые комплименты и вообще напоминал патоку, помещенную в комичное расплывшееся человеческое тело. Я не великий охотник до сладкого, а потому присутствие Скальцова никак не могло скрасить моего ареста в Медынском — я предпочел бы еще с десяток дочек управляющего либо штук пять Кубацких. Слухи же о нечистоплотности сего господина вообще отбивали у меня охоту даже пожимать его пухленькую, чуть влажную ручку, вызывая желание немедленно умыться — и непременно с мылом — и найти способ удалиться, чтобы не слушать более его липких речей, причмокиваний и не видеть хитрых глаз, тайком обшаривающих фигуры княгини, княжны, Анны и горничных.

Вот теперь, господа, вы сами можете судить об окружении, в котором я вынужден был провести свое заточение. Откровенно говоря, я бы давно плюнул на все и вернулся бы назад в столицу, но знал, что за этим не последует ничего хорошего. Дядюшка непременно отписал бы обо всем отцу, а отец, и без того сердитый на меня за обстоятельства моей отставки, которые едва не переросли в скандал, возможно, повредивший бы и репутации самого отца, в принципе, мог бы даже лишить меня наследства, что, ясное дело, мне было совершенно не нужно. А посему я дышал привольным воздухом Ярославщины, купался, ел, пил, слушал ленивые беседы обитателей Медынского, поглядывал на Анну Шмиль и скучал до той поры, пока события не стали разворачиваться совсем уж неожиданным образом.

Глава вторая,в которой происходит то, что происходит

Четверг, начавшись как любой иной день в Медынском, не предвещал ничего необычного, если не считать необычным одновременный приезд сперва Кубацкого, затем Скальцова, после него священника местного прихода отца Ксенофонта и хлынувшего напоследок никак не ожидавшегося проливного дождя. Уже вторую неделю в начале сентября стояли такие теплые погоды, что все решили, будто лето затянется минимум еще на месяц, однако Господь распорядился иначе.