Замок. Откровение черного колдуна

Юноша стоял на небольшом холмистом возвышении и взывал к народу. Он дал себе клятву не идти по пути отца, но сделать страну процветающий. Ему выпала Этилия. Что ж, это только первый этап на пути к империи, его империи. Не кровавой, гниющей и утопающей в собственном смраде, а к великолепной, изящной; но в то же время сильной державе, способной сокрушить любого, вставшего на путь зла, ненависти и гнева, поддавшегося искушению и добровольно отдавшему душу дьяволу.

– Твои слова лживы, а уста слащавы, – вышел вперед Михаэль. – Ты прибыл сеять смуту и раздор. Все подчиняются тебе, так как ты – Высший, но твоя душа проклята как это место. Ты служишь Сатане! Он, – повернувшись лицом к толпе, закричал настоятель, – спас от костра чародейку Нико, которая чуть было, не отравила весь город, которая своими чарами призывала лес и которая осквернила себя волшбой. А он, – указал пальцем на юношу, – убив палача и, назвав себя ее покровителем, приютил в замке. Этот человек источает зло, не верьте ни единому его слову. Яд по ветру закрадывается в ваши уши и отбирает волю, делая послушными, услужливыми рабами. Он…

– Довольно! – закричал юноша, и голос его был подобен грому. – Да, я приютил ее…

Люди отступили, с ужасом взирая на, как будто бы увеличившегося в гневе, отступника. Послышался шепот и тяжелые вздохи разочарования. Видимо здесь, на проклятой земле, скрывается нечто более ужасное, нежели далекое проклятие Крониуса. Стояще люди боялись всего. Любое незначительное проявление зла накладывало отпечаток в их некогда добрые и светлые души. Они устали от постоянного горя и нищенского существования. Они не ведали ничего, кроме своей нынешней жизни. Отчаяние сдавило их плотным туманом и с каждым днем только усиливало свои объятия, стараясь не выпустить попавшую жертву. Помощь пришла неожиданно, издалека, оттуда, откуда ее совершенно не ждали и они хотели ее принять, но церковь, ставшая единственной светлой надеждой в их жизни, стояла выше всего земного, и никто не знал, что делать. И стояли они на месте, и пытались понять, и ждали какого-то пророчества…

– … но неужели это создание способно сеять раздор и отнимать жизнь? Сколько ей, семнадцать, восемнадцать? За что вы приговорили ее к такому страшному наказанию? Если она действительно чародейка, то почему не помогла вам, говорят, она это делала, но именно вы воспрепятствовали ей и чуть не погубили! За что такая ненависть? Это место погубит вас, если не начать действовать самим. Возможно, я и не стану ее покровителем, но она прибудет со мной в замке, и я выясню все, что с ней связано. И я ручаюсь головой, что она не совершит ни единой, даже малейшей, черной волшбы, пока находится со мной!

– Громкие слова, Высший, – вновь повторил священник, но уже процедил это сквозь зубы. – Но как быть с волками и другими хищными тварями. Это уж точно ее рук дело.

– Об этом будет вестись разговор, но только когда она придет в себя. Ваш палач хорошо постарался над беззащитной, доведя ее до предсмертной черты.

– Вам решать, люди! – воскликнул Михаэль.

Мгновение раздумий и первый человек опустился на одно колено, за ним второй, третий… Вскоре все признали Высшего, но не как побывавшего здесь когда-то алчного императора, а как надежду на спасение, на мечту возвращения королевства Горный Сокол. У Тима как будто исчез давящий вниз огромный камень, и даже отравленный воздух показался чистым, прохладным и дающим новую жизнь.

– Посмотрим, – прошипел Михаэль. – Вы еще больше погрязли в адских замыслах. Сатана может торжествовать над такой легкой победой, но когда придет очередная беда, церковь не поможет отвернувшимся от нее.

Настоятель ушел, взывая к Спасителю, а Тим еще долго общался с народом, узнавая многое тайное и рассказывая им необычное. Только поздним вечером вернулся он в замок, когда все спали и только Соня, все еще сидела над кроватью мечущейся в бреду Нико, и утирала выступающий на лбу холодный пот. Девушка тяжело вздохнула и покачала головой.

Три дня лежала юная чародейка в беспамятстве, постоянно ворочаясь, выкрикивая бессвязанные слова и непонятные обрывки фраз, и только на четвертый обрела сознание, способность самостоятельно передвигаться и разговаривать. Она с удивлением обнаружила, что находится не в жарком, пахнущем гнилью, тусклом подвале, с мерзким и отвратительным палачом, нещадно терзающем тело всевозможными пытками, а совершенно в другом непонятном, но знакомом месте, в окружении странных добрых людей, которые всячески заботятся, ухаживают и даже, как маленького ребенка, кормят с ложечки.

– Как тебя зовут? – нежно спросила Соня. Конечно же, она знала, они все знали ее имя, но просто хотели удостовериться, что она идет на поправку.

– Нико, – ответила та.

Голос ее оказался необыкновенно чистым, красивым и мелодичным.

– Это все? – поинтересовался Тим.

– Роен, – добавила она, недолго подумав. – Моего отца звали Роен. Нико Роен – мое полное имя, но все называют Никки. Зовите так!

– Ты такая юная, – тихо произнес юноша. – Говорят, ты чародейка. Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.