Замок Пастыря

Летичев и Стрешнев вышли в центр зала, где уже ожидала вторая пара. Прочие гости, до этого с интересом наблюдавшие за свершавшимся действом, теперь отхлынули к стенам, давая пространство для бойцов. Поединок был одной из древнейших традиций, уходящей корнями в самые допотопные времена, сложившиеся за тысячелетия правила соблюдались неукоснительно, и их нарушения было достаточно, чтобы настроить против себя весь скрытый мир. Вызов в теории мог получить кто угодно, и у барьера всем хотелось быть уверенными, что по отношению к ним обычаи будут соблюдены. На этом стояли все немногочисленные законы магов, которые они установили для себя – на всеобщем осознании их необходимости.

Стрешнев и Томашевский обменялись несколькими короткими фразами, после чего разошлись в стороны. Обычай первый – дерутся только двое. Никто не вправе вмешаться в поединок, прямо или опосредованно.

Секунданты положили в центре зала брошенную перчатку и отмерили от нее одиннадцать шагов в каждую сторону. Начальное расстояние менялось с течением времени, но последние три века двадцать два шага считались самыми справедливыми.

Валдас и Георгий встали туда, куда указали секунданты, но пока ничего больше не делали. Пока не дан знак к бою, они не будут раскрывать своих карт. Обычай второй – разрешено любое оружие, любая магия и любые действия. Единственный запрет – полное уничтожение тела противника. Должна остаться хотя бы половина.

Стрешнев подбросил монетку и кивнул Томашевскому – ему предстояло давать команду к началу боя. Поляк встал в стороне, чтобы быть от каждого от дуэлянтов на равном расстоянии.

– Сражаются Валдас Климайтис, седьмой в роду своем, и Георгий Летичев, шестой в роду своем, – прогремел он. – Их обиды умрут вместе с одним из них. Дуэлянты – подтвердите ваши намерения!

– Не имею претензий к вашей семье, – холодно произнес Валдас.

– Не имею претензий к вашей семье, – эхом повторил Георгий.

Обычай третий – причина поединка уходит в землю вместе с кровью. Ритуальный отказ от претензий, произнесенный при свидетелях, служил клятвой, что победитель удовлетворится смертью противника, и не станет преследовать его семью, и что ему не придется опасаться мести со стороны родни проигравшего, а сами семьи не будут держать зла друг на друга. Это правило действительно соблюдалось… но только если дуэль оканчивалась смертью одного из участников.

Томашевский поднял руку.

– Приготовились!

Дуэлянты напряглись. Каждый читал противника, продумывая свои действия.

Георгий облизнул губы. Здесь не будет неожиданностей. Он уже видел всю битву от начала и до конца одновременно. Каждое ее мгновение, каждый ход противника, и каждое собственное движение. Он увидел несуществующее пока будущее – то, в котором он стоит над поверженным оппонентом – и нащупал путь к нему. Тисофия грызла его тело, причиняя дикую боль, но именно эта боль позволяла ступить на путь через небытие, и пройти по нему, не сбив шаг.

Сердце забилось чаще, стало жарко.

Предвкушение схватки будило в Георгии то, что было худшим проклятием всего его рода, и его величайшей силой. Архистратиговы путы, что покрывали кожу сетью шрамов, удерживали его от падения, не давали зверю вырваться из заточения. Казалось, прошедшая война должна была сполна утолить его врожденную жажду крови, но легче было бы вычерпать океан ведром. Существа, с которыми Георгия связывали родственные узы, стояли выше людей в пищевой цепочке.

Он проглотил невольно выступившую слюну и краем глаза глянул на Яцека. Тот смотрел понимающе, будто прекрасно знал, что сейчас Георгий борется с желанием разорвать оппонента на куски зубами. Хотя, почему «как будто»? Если он знал имя Льета Кровожора, то проклятая кровь его потомков точно не была для него секретом.

«Ну смотри, пока есть, чем смотреть, - подумал Георгий с яростью. – Потому что рано или поздно я до тебя доберусь, и вырву тебе буркалы».

– Начали! – рявкнул Томашевский и рубанул рукой воздух.

Сабля выпорхнула из ножен.

Пока дуэлянты готовились, среди гостей уже кипели споры и заключались пари. Графиня Базилевская проверила пронизывающие резиденцию чары, которые сформировали защитный круг для бойцов, не позволяющий им случайно задеть кого-то из присутствующих. Она мысленно корила себя за то, что не выгнала поединщиков во двор, но понадеялась на то, что маги невеликой силы не смогут учить серьезных разрушений. Сама Августина не рискнула бы сражаться с кем-то ближе десяти верст от города. Она подманила к себе одного из секундантов, который деловито подкручивал золотой брегет.

– Господин Стрешнев…

– Да, ваше сиятельство?

– Я вижу, вы знакомы с господином Летичевым?

– Сложно сказать. Я знаю его с юности, но известно мне немногим больше вашего.

– Это не вы познакомили его с Еропкиным?

– Нет. Моими связями он никогда не пользовался. Не думаю, что ему это надо.

– Вот как… – Августина окинула коллежского асессора цепким взглядом. – Как вы думаете, кто победит?