Замок Пастыря

– Недалеко от истины. Вы можете чего-то страшиться, потому что вас пугает неизвестность. А я уже видел все, что может и не может случиться, – Георгий залпом допил вино и поставил на стол пустой бокал. – Благодарю за внимание. Оповестите всех, кого сможете – это очень важно. На этом у меня все.

Георгий провел по воздуху рукой, и дымная схема сжалась на его ладони в маленький плотный шарик. Он передал его Еропкину, который тут же спрятал его в ящик стола.

– И все же я чувствую, что вы рассказали мне далеко не все. Ваш график обрывался на семнадцатом году. Что же вы утаили?

- Великое знание порождает великую скорбь, - Георгий только усмехнулся. – Меня с детства удивляло, как все кругом хотят знать будущее, но начинают злиться, когда оно оказывается не таким, какое хотелось. И пока не забыл… это нормально, что у вас один из арендаторов занимается изучением Пастырей?

– Вы про Липницкого? Он просто безобидный теоретик, вдобавок всего лишь третье поколение. Свою тисофию(1) он недавно передал наследнице, так что пусть балуется.

– Трактат «О пастырях» вы тоже считаете баловством?

– Я склоняюсь к мнению, что знание само по себе не несет ни опасности, ни соблазнов. Оно есть сила, но бесцветная и бесцельная. Окраску и направленность знанию придает только тот, к кому оно попало.

– Есть вещи, которые развращают даже самого честного и благоразумного человека. И творение МакФарлейна из таких. Его труд потрясает, я не спорю, он сам по себе очаровывает без капли магии. Но он указывает дорогу к Пастырям, и туда, откуда эти… сущности явились. Нас там не ждут, поверьте. А если и ждут, то отнюдь не с распростертыми объятиями.

– Возможно. Но разве это не его дело? Магу, как гласит Третий обет, всегда должно помнить о смерти за плечом.

– Что же, тогда прошу меня извинить, – Георгий, раздавил окурок в пепельнице, встал и направился к дверям. – Я совсем засиделся в провинциальной глуши, забыл о правилах поведения в приличном обществе. Прощайте.

И так, дело сделано. Князь, при всех своих манерах важного чиновника, не дурак, отмахиваться от предсказания не станет. Конечно же, он оповестит тех, кто имеет среди Посвященных уважение и авторитет. И конечно же, как и любой человек, руководствующийся предсказанием, он своими действиями приведет к тому, чтобы оно сбылось. Желание князя сохранить статус-кво и удержать магов от активного участия в жизни России приведет лишь к эскалации. Эскалация создаст неопределенность, а неопределенность сделает самые явные и самые худшие пути будущего туманными и зыбками.

Дальнейшие действия Герогий еще не продумывал, как и не погружался в «будущее-которого-нет» достаточно глубоко, чтобы наметить четкий путь. Но этим предстоит заняться дома, сейчас все это не важно. Важно было то, что сейчас скисшего от скуки камердинера придется отправить за билетами до Москвы, а самому идти в гостиницу и хоть немного поработать перед отъездом. Сейчас у нас половина третьего пополудни, то есть…

Именно в этот миг Георгий допустил непростительную для практикующего предсказателя ошибку. Магам вроде него прощали периодические ошибки и нигилистическое отношение ко всем вокруг. Но никогда, ни один предсказатель не позволил бы себе сослепу налететь на другого человека, неожиданно вышедшего из-за угла. Что Летичев и сделал, засмотревшись на часы.

– Черт побери!

Пытаясь удержать равновесие, Георгий чертыхнулся и резко отпрянул назад. О своей оплошности он догадался, однако сделать ничего не успел. Ощущение надвигающейся смерти обдало его со спины как чан ледяной воды. Ощущение было мощным и ярким, косым разрезом пересекающим его от правого плеча до левого бока. На войне маг привык реагировать моментально, и так же поступил сейчас, опережая даже собственную мысль. В следующий миг он уже выронил саквояж, отскочил на сажень в сторону и стиснул рукоять сабли, готовый мгновенно вырвать ее из ножен. Глазами он еще ничего перед собой не видел, но внутренним зрением, чувствами мага, ощущал нечто чудовищное и чуждое.