Замок Пастыря

– Это не новость, – князь откинулся в кресле с бокалом в руке. – Войны были, есть, и будут. Пока есть, что и кому делить, они не прекратятся.

- Думаю, на словах будет не так наглядно, как на схеме, - Георгий достал из-за пазухи портсигар. – С вашего позволения…

Князь кивнул.

Георгий сунул в рот папиросу, кончик которой вспыхнул сам по себе, без жадности затянулся и выпустил изо рта дым тонкой струйкой. Тот, вместо того, чтобы разойтись по кабинету, тут же сгустился в несколько линий, в которых легко угадывались две координатные оси и ветвящийся график.

- Взгляните вот сюда, - Георгий указал кончиком папиросы на крайнюю левую точку. – Сейчас мы находимся вот здесь, в конце одна тысяча девятьсот седьмого года. Вот эта основная линия – условность, обозначающая, грубо говоря, «судьбу России». Ответвления от нее – различные гипотетические возможности, которые могут возникнуть из неопределенности. Как видите, есть несколько точек, в которых развитие событий в стране может измениться. Ближайшая отдалена от нас на год, а последняя находится в десяти годах. Все они, так или иначе, связаны с войной, которую уже давно предсказывают все, кто имеет навыки в этой области. Как несложно догадаться, судьба России – а вместе с ней судьба всех Посвященных, живущих тут, решается именно в этом промежутке.

- Символические обозначения мне знакомы. Четырнадцатый год – это начало войны. Семнадцатый – это бедствие. А что за последовательность вероятностных вилок в левой части графика?

- Покушения на министра внутренних дел Столыпина.

- Что, так много?

- У этого человека поразительная воля к жизни, а его роль в грядущих событиях слишком значима. Его многие будут пытаться убить, и столь же многие – защитить. Точнее, уже пытаются. Я взял на себя смелость однажды отвести от него смерть, но больше вмешиваться не рискую, уж очень злой гадючий клубок вокруг него сплелся. Так или иначе, он способен удержать Россию от вступления в войну через семь лет, и в этом заключается его главная ценность. Или угроза – в зависимости от точки зрения. То же самое относится, к примеру, к императрице Александре. Есть и иные личности, чей индивидуальный вклад не столь значителен, но и их судьбы, при определенных стечениях обстоятельств, могут оказать влияние на итог. Война, впрочем, начнется в любом случае. Вопрос в том, когда именно Россия окажется в нее втянута, и на каких условиях.

- До меня доходили разные сведения, - задумчиво произнес князь. – Но ничего определенного. Я слышал, по меньшей мере, три предсказания до вас, и никто не мог сказать толком, кто и с кем будет воевать.

- Все будут воевать со всеми. Войн, подобной этой, мир еще не знал. Мировая Война – вот что нас ждет. Это не просто спор за территории, колонии или веру – это рождение в муках нового мира, настолько же отличного от нынешнего, как небо от земли. Если выражаться метафорически, то больше всего это походит на рождение осы из тела гусеницы, которую ее личинка пожрала изнутри.

Георгий на секунду прервался, чтобы убедиться, что его слушают. Князь слушал очень внимательно, его серые глаза, казалось, пытались просверлить в маге дыру. Верил или нет – другой разговор. Предсказатель разок затянулся папиросой, откашлялся и продолжил:

- И в этом заключаются наибольшие риски для нас. Вступит Россия в Мировую Войну, или избежит ее, потерпит очередной крах или будет праздновать победу, устоит монархия или же ее сменит республика – но потрясения произойдут неизбежно. Произойдет массовый распад или коренное изменение существующих государств, сместятся центры силы, агония миллионов умерших на поле боя разнесется по мировому эфиру. Нищета, опустошение, голод – вот что нас ждет. И Посвященным уже не доведется половить рыбку в мутной воде, как обычно, а придется полностью сосредоточиться на собственном выживании. Пули и бомбы не разбирают, кого убивают, и никакая магия не насытит, когда нечего есть.

- Но вы не предлагаете путей, которыми подобного развития событий можно избежать, не так ли?

- Их и нельзя избежать, но можно смягчить. Это то, чего я от вас и хочу – чтобы вы донесли информацию до корифеев, и выработали коллегиальное решение, которое устроит если не всех, то большинство, чтобы не возникло раздора. Ложе более чем по силам добиться от царя и его окружения именно тех действий, которые нужны.

- Господин Летичев, вы требуете слишком много, - князь немного повысил голос. – Я могу объявить собрание, и я его объявлю. Но вмешательство в политическую жизнь Империи это уже перебор. Мы – сами по себе, смерды – сами по себе. Так повелось с древнейших времен, что мы используем людей, когда потребуется, но не решаем за них, как им жить. И прежде случалось, что Посвященные пытались брать в руки бразды правления. Ничем хорошим это не заканчивалось.