Замок. Роман, рассказы, притчи

Результаты моих изысканий были незначительны. Иной раз я не получала еды и уже готова была бурно радоваться моему открытию, но тут еда все–таки поступала, как если бы поначалу все было сбито моим действом, но затем преимущество, которое оно дает, признано, и можно спокойно обойтись без моих воплей и прыжков. Часто еды бывало куда даже больше, чем раньше, но в другой раз ее не было вовсе. С усердием, какое до сей поры не замечалось у молодых собак, я детально анализировала мои опыты, казалось, то тут, то там уже нападала на след, который мог бы повести меня дальше, но вскоре он опять терялся где–то в неопределенности. Этому исследованию, бесспорно, мешала и моя недостаточная научная подготовка. Где была у меня гарантия, что, к примеру, непоступление еды обусловлено не моим экспериментом, а ненаучной обработкой земли, если же это так, тогда все мои выводы необоснованны. При известных условиях у меня увенчался бы успехом чуть ли не самый строгий эксперимент, а именно: если бы мне удалось без какой–либо обработки земли, а только благодаря направленной ввысь церемонии достичь того, чтобы еда спустилась ко мне, а потом — благодаря церемонии, посвященной исключительно земле, — достичь того, чтобы еда не поступала. Я попыталась проделать нечто подобное, но не была при этом твердо уверена в себе и не имела совершенных условий для эксперимента, ибо, по моему непоколебимому мнению, всегда необходима по меньшей мере некоторая обработка земли и, даже если еретики, которые этому не верят, правы, этого нельзя было бы доказать, поскольку орошение земли происходит насильственно и обойтись без этого в известных пределах невозможно. Другой, правда, несколько уводящий от основной темы, эксперимент удался мне лучше и привлек к себе внимание. Я решила, что сразу после обычного отлова пищи из воздуха, не допущу больше, чтобы она падала на землю, не буду ее ловить. Для этого я, когда появлялась пища‚ делала небольшой прыжок в воздух, прыжок, однако, был всегда так рассчитан, что не достигал цели; чаще всего пища все–таки падала тупо–равнодушно на землю, и я в ярости набрасывалась на нее, в ярости но только от голода, но и от разочарования. В отдельных же случаях происходило и кое–что иное, кое–что действительно чудесное, пища не падала, а сопутствовала мне по воздуху, пища преследовала голодного. Это продолжалось недолго, всего на короткой дистанции, после чего она все–таки падала, или полностью исчезала, или — чаще всего — моя жадность преждевременно прерывала эксперимент, и я пожирала объект опыта. И все–таки я была тогда счастлива, в моем окружении началось перешептывание, все стали какими–то беспокойными и внимательными, мои знакомые стали теперь выслушивать мои вопросы, в их глазах я видела питающее надежду свечение, хотя это и было, видимо, всего–навсего отражением моих собственных взоров, я ничего другого не хотела, я была довольна. Пока не узнала, — и другие узнали это вместе со мной, — что эксперимент этот давно описан в науке, что он удался уже куда лучше, чем мне, правда, его давно не повторяли только из–за того, что слишком трудно сохранять самообладание, которого этот эксперимент требует, к тому же его из–за якобы научной маловажности и не следует повторять. Эксперимент этот доказывает, уже, кстати, нам известное, что земля получает пищу не только непосредственно сверху вниз, но под косым углом и по спирали. Значит, все напрасно, но духом я не пала, для этого я была еще слишком молода, наоборот, все это поощрило меня на самое, быть может, большое достижение в моей жизни.