Замок тамплиеров

Но все это казалось хорошо и правильным дома, рядом с Маргарет, детьми и внуками. А сейчас, оставшись с глаза на глаз с таинственным Анжело Месси, заказчиком монумента, Джон Фридом испытывал поистине адские муки. Он понимал, что привел компанию, в которой проработал всю жизнь, на край финансовой пропасти, не говоря уже о том, что поставил крест на своем собственном будущем. Если компания разорится, то пострадает и он, Джон Фридом, с него взыщут за то, что он пренебрег условиями, прописанными в контракте. И будут совершенно правы.

Только в эту минуту Джон Фридом осознал, что он натворил, идя на поводу у жены. Он был готов упасть перед Анжело Месси на колени, лишь бы тот простил его и дал шанс исправить ситуацию. По жирному лицу Джона Фридом стекал пот, смешиваясь со слезами, которые невольно струились из его крошечных заплывших глазок. Он пытался что-то сказать, но только шлепал губами, а изо рта вырывались нечленораздельные звуки.

Анжело Месси равнодушно взирал на эту агонию человеческого духа. Наконец ему надоело, и он сказал:

– Хорошо, пусть будет по-вашему, Джон. Я забуду о вашей оплошности. Но при одном условии. «Granite Company Ltd» в течение ближайших двадцати четырех часов исправит все повреждения, нанесенные монументу. По рукам?

– Обещаю, – заверил его Джон Фридом, который от радости, что так дешево отделался, обрел, наконец, дар речи. – Богом клянусь!

– Ну, это уже лишнее, – сказал Анжело Месси. – Не богохульствуйте, Джон. Вполне достаточно, если вы подпишитесь кровью.

И, после паузы, глядя на ошеломленное лицо толстяка, он без тени улыбки произнес:

– Не пугайтесь, Джон. Это была шутка.

Джон Фридом с облегчением шумно выдохнул воздух и даже попытался засмеяться. Но у него ничего не вышло. Вместо смеха из его пересохшего горла вырвался только громкий всхлип.

Но Анжело Месси уже не видел и не слышал этого. Он прошел через приемную, не заметив забившуюся в угол Джейн, спустился по лестнице и вышел из здания на улицу, где его дожидался ролс ройс. Он чувствовал усталость. Телепатическое воздействие на людей, к которому он изредка прибегал в общении с ними, чтобы получить желаемое, сильно изматывало его. Ему требовался отдых.

Он сел на заднее сиденье автомобиля и, ощутив слабый запах человека, с шумом втянул воздух своим носом, похожим на клюв хищной птицы. Это был запах Ульяны, смесь пота и косметических средств, которыми умащают себя человеческие существа, чтобы привлечь особей противоположного пола или скрыть собственное отвратительное зловоние, которое они источают. Окна автомобиля были закрыты, и он еще не выветрился из салона. Обычно Анжело Месси оставался равнодушен к женщинам человеческой расы, они не волновали его ни своим недалеким умом, ни несовершенным дряблым телом. Но Ульяна неожиданно заинтересовала его. И он хотел понять чем. Именно поэтому он и пригласил ее на ужин.

Кроме того, эта женщина могла быть ему полезной. Ему нужен был свой человек в России. Поэтому он недавно предпринял утомительное путешествие в Москву. Но пока не нашел подходящего кандидата…

Размышления Анжело Месси прервал голос того, кто сидел в кресле водителя.

– Глубокочтимый Рур, – услышал он. – Как ты намерен поступить с Питером Брокманом? Прости, но я слышал твой разговор с этой женщиной. Я подошел ближе из опасения, что она может причинить тебе зло.

Анжело Месси, или Рур, как его звали в действительности, не рассердился на это признание. Он взглянул на солнце, которое уже клонилось к горизонту. Времени до встречи с Ульяной оставалось мало. А Питера Брокмана еще надо найти. И это дело нельзя откладывать. Возмездие должно быть не только неотвратимым, но и стремительным. Это был закон, свято чтимый их древним народом. Поэтому Альк, который был, как и он, рарогом, и обратился к нему, забыв о своей обычной молчаливой сдержанности. Алька также переполняет жажда мести. Надругательство над святыней никого не оставило равнодушным.

– Альк, возможно, этот мальчишка ничего не знает, и я только напрасно потеряю время, – сказал он.

– Все может быть, – хмыкнул тот.

– А я не могу себе этого позволить сейчас, ты знаешь. Уже на рассвете нового дня я жду важных гостей. Они могут прибыть и раньше.

– Так поручи это дело мне, – с готовностью предложил Альк.

Рур с сомнением покачал головой.

– Ты слишком жесток к людям, – сказал он. – Порою даже бессмысленно жесток.

– Aliena vitia in oculis habemus, а tergo nostra sunt, – от обиды Альк перешел на древний язык. – Чужие пороки перед глазами, собственные – за спиной.

– Я убиваю людей только в крайнем случае, когда нет другого выхода, – не согласился Рур. – Не забывай заветов наших предков, Альк. Иначе чем ты будешь отличаться от людей? Audiatur et altera pars. Следует выслушать и противную сторону.

– Если мальчишка не виновен, он останется жив, – неохотно сказал Альк. – Обещаю. Cujusvis est errare; nullius, nisi insipientis in errore perseverare. Каждому свойственно ошибаться, но только глупцу свойственно упорствовать в ошибке

Рур кивнул, убежденный его словами.

– Benedicite! – сказал он. – В добрый час!