Замок в воздухе (ЛП)

Тут Джамал, который всё еще был благодарен за серебряные монеты, крикнул снаружи, что у него готов завтрак для двоих. Абдулла охотно распахнул занавеси лавки. Вдалеке запели петухи. Небо было насыщенно синим, а лучи яркого солнечного света разрезали голубую пыль и старый фимиам внутри лавки. И даже в ярком свете Абдулла не смог найти ночной колпак. Он чувствовал себя подавленным, как никогда.

— Скажи, тебе случалось порой грустить ни с того ни с сего? — спросил он Джамала, когда они уселись, скрестив ноги, снаружи на солнышке, чтобы поесть.

Джамал с любовью скормил своему псу кусочек сладкой выпечки.

— Я грустил бы сегодня, — ответил он, — если бы не ты. Думаю, кто-то заплатил тем гадким мальчишкам за воровство. Так основательно подготовились. А в довершение всего меня оштрафовала стража. Я говорил? Думаю, у меня есть враги, друг мой.

Хотя его слова подтверждали подозрения Абдуллы насчет незнакомца, который продал ему ковер, это не слишком помогло.

— Возможно, — сказал он, — ты должен быть осторожнее с тем, кого позволяешь кусать своему псу.

— Ни в коем случае! — воскликнул Джамал. — Я верю в свободную волю! Если мой пес хочет ненавидеть весь человеческий род, кроме меня, он должен иметь такую возможность.

После завтрака Абдулла снова принялся искать ночной колпак. Его просто не было. Он постарался как следует вспомнить тот момент, когда колпак точно был на нем в последний раз. Это было, когда он лег спать вчера вечером, когда думал о том, чтобы отнести ковер великому визирю. Затем начался сон. Во сне Абдулла обнаружил, что на нем ночной колпак. Он помнил, как снял его, чтобы показать Цветку-в-Ночи (какое очаровательное имя!), что он не лысый. Потом, насколько он мог вспомнить, он держал ночной колпак в руке до тех пор, пока не сел рядом с ней на бортике фонтана. Позже, когда он пересказывал историю о своем похищении Кабулом Акбой, он четко помнил, как размахивал обеими руками, и знал, что ни в одной из них колпака не было. Да, во снах вещи могут исчезать вот так, но все признаки указывали на то, что он уронил колпак, когда садился. Возможно ли, что он оставил его лежать на траве рядом с фонтаном? В каковом случае…

Абдулла замер — по-прежнему посреди лавки, — уставившись на полосы солнечного света, которые странным образом больше не казались наполненными жалкой пылью и старым фимиамом. Они вдруг превратились в золотые кусочки самого неба.

— Это был не сон, — произнес Абдулла.

Уныние моментально испарилось. Даже дышать стало легче.

— Это произошло на самом деле.

Он подошел к волшебному ковру и задумчиво посмотрел на него. Он тоже присутствовал во сне. В каковом случае…

— Значит, пока я спал, ты перенес меня в сад какого-то богача, — сказал ему Абдулла. — Возможно, я говорил во сне и велел тебе это сделать. Весьма вероятно. Я думал о садах. Ты еще ценнее, чем я думал!

Глава третья, в которой Цветок-в-Ночи узнает несколько важных вещей

Абдулла снова тщательно завязал ковер вокруг столба лавки и отправился на Базар, где разыскал палатку самого искусного из всего множества торговавших там художников.

После обычных вступительных учтивостей, в которых Абдулла назвал художника князем кисти и кудесником мелков, а художник в ответ назвал Абдуллу сливками покупателей и герцогом проницательности, Абдулла сказал:

— Мне нужны рисунки мужчин всех размеров, форм и типов, что ты когда-либо видел. Нарисуй королей и нищих, купцов и рабочих, толстых и худых, молодых и старых, красавцев и уродов, а также самых обычных. Если кого-то из них ты никогда не видел, просто придумай их, о образец кисти. А если тебе изменит воображение, что кажется мне маловероятным, о аристократ среди художников, тогда тебе надо будет лишь посмотреть по сторонам, изучить и скопировать!

Абдулла махнул рукой, указывая на спешащие плотные толпы людей, пришедших на Базар за покупками. Мысль о том, что столь обыденную картину Цветок-в-Ночи не видела ни разу в жизни, взволновала его почти до слез.

Художник с сомнением поднес руку к всклоченной бороде.

— Непременно, благородный поклонник человеческого рода, — произнес он, — задача не сложная. Но не мог бы сокровище рассудительности сообщить смиренному рисовальщику, для чего нужно такое множество мужских портретов?

— Зачем венцу и диадеме чертежной доски знать об этом? — встревоженно спросил Абдулла.

— Вождь покупателей, несомненно, поймет, что сгорбленному червю необходимо знать, какой материал использовать, — ответил художник, которого на самом деле просто терзало любопытство из-за столь необычного заказа. — Рисовать ли мне маслом на дереве или холсте, пером на бумаге или пергаменте, или даже фреской на стене зависит от того, что жемчужина среди заказчиков собирается делать с этими портретами.

— А, на бумаге, пожалуйста, — поспешно ответил Абдулла.