Замри и прыгни

В этот момент Рыбаков, наконец, сумел отлепиться от капота и снова попробовал открыть джип. На сей раз, не доверяя пульту, он тыкался ключом в дверь, пытаясь обнаружить замочную скважину.

– Все двери позакрывали, суки, – громко и скандально взывал он. – Хотите, чтоб я тут подох? Хрен вам! Всех урою! А ну открывай! Кому говорю!

Последние слова он выкрикнул так громко и так грозно, что сам не выдержал их напора и, глухо тюкнувшись лбом о стекло, стал заваливаться на бок. Однако сумел удержаться за порожек, даже почти выпрямился, злобно выкинул вперед руку с ключами.

– На, подавись!

Связка упала в жухлую мокрую прошлогоднюю траву почти бесшумно, едва слышно звякнув.

Один из подростков, у ног которого только что просвистели ключи, украдкой придвинул их ногой, быстро наклонился и спрятал в карман.

Рыбаков еще пару раз выматерился, собрал в кулак всю свою недюжинную мужскую волю и, оттолкнувшись от предательской машины, шагнул на асфальт.

– Пешком дойду! – пригрозил он неизвестно кому. – Просить будешь, на коленях ползать – не прощу!

Он удалялся по рвано освещенному переулку неровным тяжелым зигзагом. А подростки, хищно втянув головы в плечи, осторожно крались за ним вдоль темной стены дома.

В особенно глухом месте, там, где сходились ребра двух строений, образуя узкий проход, парни ускорили шаг, нагоняя Рыбакова. Потом один из них метнулся вперед, сделал ловкую подсечку, а второй в этот момент выхватил из взметнувшейся руки мужчины тяжелую барсетку.

Когда тело Владимира Георгиевича достигло близкой лужи, подростков уже не было. В переулке вообще никого не было. Несколько спящих машин да одноногие тусклые фонари.

Рыбаков полежал, отдыхая, хотел было устроиться поудобнее, да вдруг почувствовал, что в ухо затекла вода. Видимо, влага была довольно шустрой, поскольку сумела проникнуть прямо в голову несчастного страдальца и промыла некоторую часть мозга. Владимир Георгиевич вдруг ясно сообразил, что его обокрали.

– А ну стой! – грозно скомандовал он. – Сейчас милицию позову! – И, заложив два грязных и мокрых пальца в рот, попытался свистнуть.

На тусклое шипение никто не отозвался.

Рыбаков довольно споро поднялся, качнулся, схватился за голову.

– Убили и обокрали, – убежденно и горестно выдохнул он. И заплакал.

Так, плача, шатаясь, размазывая по лицу грязь и слезы, он вышел к людям, то есть на соседнюю оживленную улицу. Тут его заметили сразу.

Молоденький милиционер козырнул, вглядываясь в странно грязное лицо мужчины в светлой, дорогой, но мокрой и испачканной одежде.

– Что с вами?

– Убили и обокрали, – доложил Рыбаков.

– Кого? – расширил глаза юный блюститель.

– Рыбакова. Владимира Георгиевича, – твердо и горько выговорил пострадавший. – Генерального директора страховой компании «Центурион».

– Где? Когда?

– Там, – неопределенно кивнул Рыбаков в сторону темного переулка. – Лежит. Сейчас.

Милиционер кинулся в указанную сторону, на ходу что-то крича в рацию.

Владимир Георгиевич прислонился к столбу и устало прикрыл глаза. Когда недоумевающий страж примчался обратно, Рыбаков стоял все так же, смирно и тупо, для верности приобняв руками бетонную подпорку.

– Где убитый? – тряхнул его встревоженный постовой. – Там никого нет!

Взвизгнули колеса белой милицейской «шестерки» с мигалкой на макушке, вывалились недовольные хранители общественного спокойствия.

– Где труп?

– Нет никого, – виновато развел руками постовой. – А этот – вот он…

– Мать твою! – приблизился к рыбаковскому столбу один из патрульных. – Да от него несет! Он же пьяный! В стельку!

– Нет, – Владимир Георгиевич горько всхлипнул, почти взрыднул. – Бутылкой коньяка по голове, все отобрали. Деньги, документы, машину.

– Так вас что, из машины вытащили? – догадался вновь прибывший. – Дорожное нападение? Опять?

В последнее время подобные случаи были нередки: водителя вытаскивали из салона, оглушали чем-нибудь тяжелым и угоняли автомобиль. Милиции это очень докучало, но взять преступников никак не могли. И вот – такая удача.

– Вы их в лицо видели? – допытывался милиционер. – Описать сможете?

Рыбаков утвердительно кивнул.

– Звони дежурному. Пусть объявляют «Перехват»!

– А машина, машина какая у него была? – донеслось из приемного устройства. – Спроси номер!

– Машина у вас какая? – переспросил милиционер. – Сейчас всем постам сообщим.

– «Майбах», – злорадно известил Рыбаков.

– «Майбах»! – проорал милиционер в микрофон.

Рация помолчала. Хрюкнула и вдруг сказала равнодушным голосом: «Да пошел ты!»

Наряд переглянулся, все трое удивленно воззрились на онемевшую рацию, потом так же, сообща, перевели глаза на Рыбакова.

– В отделение этого козла! Быстро!

Рыбаков на «козла» насупился и гордо вскинул подбородок:

– Я вас всех с работы поснимаю! Быдло!

Ближний милиционер лениво вытянул дубинку и молча опустил на хребет наглого пьянчуги.

– Уяснил, кто тут быдло? Сержант, давай сопроводи его пешочком, тут рядом, только браслеты не забудь! Он нам всю машину уделает. Еще блевать начнет.