Замри и прыгни

– Ты мне не ответила! – Черный требовательно, но нежно встряхнул Маргариту.

– Да пошел ты! – Она резко смахнула с плеч мужские руки. – Какая любовь? Я вас всех… ненавижу!

Отвернулась к темному провалу окна и заплакала.

* * *

Она проплакала всю дорогу. Вернее, не то чтобы проплакала, нет. Молча смотрела вперед, вряд ли что-то видя, а слезы просто все время текли из глаз. Она их даже не замечала, потому и не вытирала. Да и платок с собой, понятное дело, не захватила. Карелин же, изредка отрываясь от дороги и взглядывая на нее, конечно же, видел, как блестят в свете уличных фонарей от слез ее щеки, но предложить помощь не решался. Как-то десятым чувством понял, что женщину сейчас лучше не трогать. Лучше дать ей выплакаться, может, придет в себя.

Еще там, во дворе, когда она выскочила из парадной, сжимая в руках плащ, в домашнем халате и тапочках, Карелин понял, что у нее стряслась беда. И когда та, подбежав к нему, протянула ладонь за ключами, он молча и сильно приподнял ее от земли и усадил в свой автомобиль:

– Как вам такой за руль? Отвезу куда скажете. Я все равно покататься по городу хотел.

Не сопротивляясь, она съежилась на широком сиденье и замолчала. Карелин ни о чем не спрашивал. Молча ждал. Единственное, что его немножко смущало: он не знал, куда ехать. Понимал, что что-то крайне важное вырвало это удивительное существо из ночного домашнего уюта, бросило в его машину и теперь заставляло мчаться по спящему городу. Но поскольку адреса она не назвала и вообще с самого начала пути не сказала ни слова, он просто ждал.

Дорога была пустынной, светофоры, как один, воспаленно и одноглазо мигали желтым, поэтому до центра они добрались быстро, и теперь Карелин в четвертый раз объезжал главную площадь, ожидая, когда же женщина очнется от своих мыслей и скажет, наконец, куда ей, собственно, надо.

Часы на башне административного здания звонко отбили очередную пятнадцатиминутку, и Карелин, вздохнув, повернул на девятый круг.

– Что? Сколько уже? – вдруг вскинулась Зоя.

– Час сорок пять, – ответил Карелин.

– Поехали, скорей! – вскинулась женщина. – А то не успеем!

– Поехали, – согласился мужчина. – А куда?

– В милицию!

– В милицию? Зачем?

– Надо! Там… – Зоя прикусила губу, не зная, как объяснить. – Там… Мой брат. Ему плохо. Он витрину разбил, порезался, а ему димедрол нельзя, аллергия. А в два часа его в тюрьму посадят!

Карелин остановил автомобиль и ошарашенно уставился на женщину.

– Ваш брат попал в милицию? В какое отделение?

– Не знаю. – Зоя взглянула на спутника жалобно и робко. – Он с работы шел. Это тут, рядом, ну… где у вас машину порезали…

Карелин еще больше удивился. Он точно помнил, что места, где произошла та давняя история, не называл. С другой стороны, отделение милиции здесь, поблизости, было всего одно.

– Рита, – он пристально посмотрел на женщину. – Надо бы поточнее знать, где он находится. Времени и в самом деле мало.

– Лева! – радостно воскликнула женщина. – Лева знает!

Карелин, по-прежнему не сводя с женщины удивленных и непонимающих глаз, набрал Черного. Быстро переговорил. Развернул машину и понесся совершенно в другую сторону.

У дверей обшарпанного трехэтажного особняка на щербатых ступеньках курили отдыхающие милиционеры. Рядом стоял работающий «уазик», желтый, с яркой синей полосой.

– Подождите меня здесь, я сейчас. – Карелин властно прижал плечи встрепенувшейся было женщины к креслу. – С вами все равно никто разговаривать не станет. Скажите только, что нужно сделать?

– Забрать. Его, наверное, там избили, – Зоя заволновалась. – А он не может не дома. Он не привык. А если уколы…

– Понял, – прервал ее бессвязный монолог мужчина. – Ждите.

Его не было долго. Зое показалось – вечность. Она несколько раз порывалась выскочить из автомобиля и броситься туда, в светящиеся двери, за которыми томился израненный, больной, умирающий, ограбленный и униженный Володя. Однако предусмотрительный Карелин запер машину, а, как открыть ее изнутри, Зоя сообразить не смогла. Пришлось ждать.

В голове вставали картины одна страшнее другой. Окровавленный Рыбаков протягивал к ней руки, моля о прощении и пощаде. На него набрасывались бандиты с длинными ножами. И один из них, особенно жуткий, со светлыми лезвиями вместо глаз, вразвалку приближался сзади, чтобы нанести последний, смертельный удар. Всхлипывая, Зоя отгоняла видение, но тут же являлось новое: мертвый Рыбаков лежал в луже собственной крови, красная пена пузырилась вокруг черного рта. «Это все из-за тебя», – шептал он, вытягивая мертвый черный палец в сторону своей бывшей жены.

– Ну как вы тут, Рита? – заглянул в салон Карелин. – Надо подождать минут десять. Его в чувство приводят. Потом сразу и заберем.

– Он жив? – не веря, почти счастливо выдохнула Зоя.

– Конечно, – пожал плечами мужчина. – Только пьяный очень. И весь в порезах, да. Но не сильных, так, царапины… Короче, не огорчайтесь!

– Вы его видели?

– Нет. Вот выйдет, тогда и познакомимся.

– Сергей… – Зоя вдруг вспомнила, что у ее спутника есть имя. – Сергей… Простите меня за все.

– Да что вы, Рита, пустяки…