Замри, как колибри

Прежде чем расстаться с таким пленительным предметом, как монетная система, думаю, к месту будет рассказать о некоторых из самых необычных в мире денег. Например, о сиамском тикале, имевшем форму хлебного катышка. Эта забавная штукенция появилась на свет благодаря тому, что некий ребенок в сане императора больше всего на свете любил швырять деньги беднякам. Достигнув совершеннолетия, он напряг свой примитивный умишко, чтобы придумать средство, как удлинить свалку, которая начиналась при его появлении на людях, сопровождавшемся публичной демонстрацией императорской щедрости. И вот однажды ко двору явилась труппа китайских фокусников и жонглеров, и один из них настолько проникся к свихнувшемуся императору, что подал идею, которую тот тут же принял, поскольку именно об этом и мечтал. Продолжив наше путешествие по малайским государствам, мы будем открывать аномалию за аномалией, вроде монет в виде копья и лодки воинственных нага, ивовых листьев шанских племен, экзотические раковины улиток бирманской бедноты. Наконец, мы придем к самым любопытным деньгам из всех – «шапочным» деньгам Пагана. Монета имеет форму национального головного убора Пагана и представляет собой несколько вставленных друг в друга усеченных пирамид с квадратным основанием. Это единственная атавистическая монета, известная в мире нумизматов. Ничуточки не сомневаюсь, что своим происхождением она обязана «хлебным деньгам» египетских феллахов, которые подняли бунт против жестоких Хеопсов и добились, чтобы на их «хлебных деньгах» как стигму обездоленности отчеканили ненавистные пирамиды. Каким образом этот прием увековечивания стигмы стал достоянием паганцев, остается неразгаданной тайной, поскольку все связи этой страны с Египтом были прекращены за много веков до этого. Однако говорят, будто один из императоров Пагана незадолго до того, как свихнулся, увидел сон, что его народом снова помыкают, и, так как ему не приходило в голову, кто еще, кроме него самого, может издеваться над его подданными, он начал сходить с ума. И вот в память о таком из ряда вон выходящем благородстве его подданные потребовали восстановить древние пирамиды и в конце концов вынудили министра финансов воплотить их благодарность покойному монарху, соединив на монете пирамиды и национальный головной убор Пагана.

Перевалив через хребет утонувшей Атлантиды, мы сталкиваемся еще с одной любопытной монетой – боли́варом Венесуэлы. Как, конечно, всем известно, боливар обязан своим названием национальному герою Пэтси Боли́вару. Этот Боливар освободил небольшие южноамериканские страны от испанских угнетателей. Со времен Монтесумы туземцы Южной Америки жили под пятой конкистадоров. Все деньги, какие только были у них в ходу до этого при социалистических режимах инков и ацтеков, пошли прахом под безжалостным напором испанцев, которые, как и всякая страна-завоевательница, плевать хотели на их деньги: им нужно было только их золото. Рассказы об алчности испанцев, об их грабежах в известной мере схожи с рассказами о Персии при Сасанидах. Вандализм испанцев и Сасанидов настолько не знал предела, что до наших дней не сохранилось ни одной монеты этих великих династий. Сегодня мы видим на маленьком золотом боливаре голубя мира, который наконец объединил разбросанные по гигантскому континенту небольшие южноамериканские республики. Боливар не больше ногтя, но выполнен мастерски, и золотое содержание его соответствует внешнему виду. Голубь, конечно, крошечный. Но он есть и остается там в честь национального героя.

В наших собственных возлюбленных Соединенных Штатах был вампум – ожерелье краснокожих индейцев, который изготовляли в вигвамах. Это древнейший вид денег, известный человеку, и прямой потомок денег-раковин, которыми пользовались люди в доисторические времена и память о которых сохранилась в кучах их кухонного мусора. Доказательство этому поразительному факту можно найти в любое время, съездив на восточное побережье Дании, где находятся самые значительные доисторические свалки. Там-то среди остатков неолитических мидий, литорий и других съедобных моллюсков, достигавших в те далекие времена воистину «океанских размеров», находят это древнее средство обмена в форме ожерелья. О том, каких громадных размеров они достигали, можно догадаться по тому, что двадцать таких раковинок, связанных вместе концами, имели длину около двух метров. До обвала золотого стандарта они стоили около двухсот долларов. Среди дравидов они были законным платежным средством, пока с нашествием Моголов не началась инфляция, из-за которой цена этих древних раковин-денег упала до трех тысяч девятисот штук за рупию. После чего пришедшие в смятение туземцы вернулись к раковинам сухопутной улитки, бывшей довольно большой редкостью в тех краях, а потому и стоившим много дороже.