Замуж не напасть

– Я старался особо не рисоваться, – уже менее уверенно говорит Виктор, – а Степа Вообще из Николаева, он домой уехал!

– Пистолет… он у тебя? – спрашивает Евгения.

– У меня, – залихватски говорит Виктор и лезет на полку с книгами. – Вот он!

– Похоже, все самые эксцентрические комедии из жизни! – неодобрительно качает она головой. – Ты бы еще его в авоське по городу носил, как Никулин в «Бриллиантовой руке»!

Она осторожно берет в руку оружие.

– «Макаров»! – хвастливо комментирует Виктор, как будто он сам его изготовил.

– «Ходим мы по краю, ходим мы по краю…» – поет ему Евгения и еще раз примеривается к рукоятке: нет, никаких воинственных чувств в ней не пробуждается. – Возьми и выбрось его!

– Вот еще! – хмыкает Виктор. – Я его уже Семену пообещал подарить.

– Кому? – не верит она своим ушам.

, – Мужику одному, мы вместе с ним работаем… Во что она ввязалась? Ведь это уже не шуточки, а, говоря языком закона, уголовно наказуемое деяние. Если бы она с самого начала остановила Витьку, запретила бы ему думать о мщении, уговорила…

– Я его заберу, – твердо говорит она.

– Как это – заберу? – пытается возмутиться он. – Мы его добывали, рискуя жизнью… или свободой!

– Именно поэтому! И если ты хорошо подумаешь, без лишних эмоций, поймешь, что я права.

К счастью, Виктор лучше относится к женщинам, чем многие другие мужчины, и знает: когда они вот так твердо на чем-нибудь настаивают, это не может быть просто капризом, и стоит прислушаться.

Он с сожалением провожает глазами пистолет, который Евгения, завернув в бумагу, прячет в свой полиэтиленовый пакет, что, если глубоко задуматься, не намного лучше авоськи.

– Он у тебя оружие для чего просит? Поиграть или перед девочкой пофорсить?

– Ему надо одного своего должника припугнуть.

– А тот заявит в милицию. А милиция у твоего Семена сделает обыск. Сколько сейчас дают за хранение огнестрельного оружия? Не знаешь? Добавь, украденного у сотрудника милиции! А там прижмут твоего Семена: где взял? А он скажет: мне друг Витя Приходько подарил.

– Не скажет, – неуверенно бормочет Виктор.

– Надейся на лучшее, а готовься к худшему!.. Какой ты, Витька, легкомысленный! Мне знакомый говорил, что собаки – нестареющие дети. А хочется перефразировать: мужчины – нестареющие дети…

– Хватит тебе ругаться! – отбивается он. – Пиво согревается от твоих разговоров.

– Больше всего я ругаю себя! – сокрушается она. – Все же смерть Маши окончательно выбила меня из колеи. Учти, Сергей тебя найдет! Рано или поздно.

– Не найдет. У нас большой город.

– Для его энергии даже маловат!

– Что мне теперь, застрелиться, что ли?

– Как только почувствуешь что-то неладное, немедленно увольняйся и куда-нибудь уезжай!

– Интересно, куда?

– На Крайний Север. Там живет моя подруга с мужем. Я напишу. Поживешь, пока не станет безопаснее.

– Приятно, что ты обо мне так заботишься.

– Потому что волей-неволей я и в твою судьбу вмешалась. И больше не хочу ничьей жизнью рисковать!

– Понял! Но сегодня я еще могу выпить пива? Не слишком оно повлияет на мою судьбу?

– Юморист-одиночка! – хмыкает Евгения. – А Машу все равно не вернешь.

Она с удивлением замечает, что, произнося эти слова, почти не ощущает боли от потери. Неужели она такая черствая?

Но тут же возражает самой себе: а память? Разве забудет она Машу? Наверное, недаром говорят: живым – живое.

– Мы будем ее помнить, – словно отвечая на мысли Евгении, говорит и Виктор.

И они начинают пить пиво с рыбой, закусывая все это жареной картошкой. Тут же стоит огнетушитель с импортной шипучкой а-ля шампанское.

– Вот так мы и живем, – задумчиво говорит Евгения, – смерть и рождение, радость и горе, пиво, рыба и шампанское.

– Ты чего это вдруг? – удивляется Виктор.

– Люди – существа несовершенные, – заключает она, – и в коктейле их жизни каких только компонентов нет!

– Это все потому, – ставит диагноз ее сотрапезник, – что вместо занятий любовью некоторые женщины строят из себя философов!

Кто о чем, а вшивый все о бане!

Домой Евгения приходит довольно рано. По крайней мере спать еще не хочется.

– У меня куча дел! – открестилась она от настойчивых попыток Виктора оставить ее у себя.

Савелий обычно заезжает за ней в половине девятого, но сегодня он звонит без двадцати восемь и загадочно сообщает:

– Такое дело, Евгения, я тебя сегодня подвезти не могу. И не спрашивай, в фирме сама узнаешь.

Она не очень огорчается. Собирается не спеша и потом едет до работы самым малым ходом, не автобусом-экспрессом, как обычно, а троллейбусом. Ей даже удается сесть, и она с удовольствием читает купленную в киоске «Комсомолку».

Зато на работе ее действительно ожидает сюрприз. В своем кабинете появился наконец глава фирмы – Валентин Дмитриевич. От избытка чувств ему не сидится, и он ходит по кабинету и напевает что-то бравурное.

– Здравствуйте, дорогая Евгения Андреевна. Если бы вы знали, как я вас люблю!

– Как женщину? – громко пугается она.

– Только как референта! – строго произносит он.

– Значит, вы вышли из подполья?