Замуж по распределению

— Всегда можно найти логическое объяснение. Вероятно, она просто недостаточно изучена, поэтому и не может быть широко известной и применяемой, но это не делает мои способности сверхъестественными. Когда-то и кинетиков в лучшем случае считали мошенниками, а в докосмические времена даже казнили. Уверена, тогда людям наша сила тоже могла казаться божественной или, напротив, демонической. Но у вас на Зиндаррии свои обычаи.

— Теперь это и твоя планета, ты же вышла замуж за зиндаррианца. — Легонько встряхнув жену за плечи, Дэвид развернул ее к себе лицом. — Значит, будем считать, что это просто еще одна грань твоего кинетического таланта. Не хочешь быть богиней, значит, так тому и быть. Я всегда на твоей стороне.

— В самом деле? — Алира вспомнила видение, которое посетило ее в храме, и это несколько отрезвило, заставив взглянуть на ситуацию в целом и на их с Дэвидом брак под иным углом. — Ты поэтому называл меня богиней? Ты знал?

— Знал о такой возможности, но поверить до конца так и не смог. Для меня ты именно богиня, но не та Зиндаррия, а моя — Алира. Самая лучшая, идеальная, моя жена, этим все сказано. Почему ты так смотришь, будто сомневаешься?

— Просто устала, не обращай внимания. А лучше давай ляжем спать. — Впервые солгав, Алира не почувствовала угрызений совести, она запуталась и не понимала, что в ее жизни правда, а к чему не стоит даже привыкать. — Мне завтра нужно быть отдохнувшей, кем бы я ни была. И детям, которым нужна моя помощь, все равно, как называется лекарство, которое может помочь. А где мы, кстати?

— На ферме. Не захотел оставаться во дворце, показалось, что дома у родителей будет лучше.

— Нехорошо получилось. Я не подготовилась. К родителям знакомиться нужно с подарками приезжать, так у нас принято. И погостить хоть немного, а нам рано утром надо быть в медцентре.

— Не знал о подарках, но это поправимо. В следующий раз обязательно все сделаем так, чтобы и земные традиции соблюсти. На Зиндаррии все проще, получается. Спи, счастье мое. А я пока посижу.

Накрыв одеялом Алиру, Дэвид отошел от кровати, чтобы не мешать жене отдыхать. Кресло стояло у стены рядом со столиком, на котором в полумраке виднелся букет белых цветов, источающий нежный, едва уловимый аромат. Такие цветы отец всегда дарил матери на день их свадьбы, а теперь он предложил эту традицию и сыну, вместо него украсив спальню.

— Не будешь ложиться? — донеслось с кровати.

— Пока не хочется. Отдыхай, Алира.

Вначале все стихло, но в темноте прекрасно слышны даже шорохи и дыхание. Никто из двоих, находящихся в спальне, не мог уснуть, и вскоре Алира начала разговор, которого невозможно было избежать, как ей казалось.

— Мы оба не сможем жить в этой клетке, Дэвид. Для тебя таковой станет чувство долга, которое воспитывали с детства, а для меня — обязанность быть той, в которую все верят.

Дэвид не знал, что ответить. Жена была права, он это прекрасно понимал, но к чему усугублять? Алира же не смогла оставаться в холодной постели, она как была — почти раздетая и босиком — бросилась на голос мужа, чтобы обнять и крепко прижаться к нему.

— Я не хочу, чтобы так все закончилось. Давай сбежим! Все же было хорошо, пока мы летели. Конмира не позволит нам просто жить здесь, у нее большие планы и наше мнение точно не будет учитываться. Это же тюрьма в рамках целой планеты. Сбежим! Куда угодно, но вместе. Мне страшно, Дэвид!

Сбивчивый шепот Алиры больше напоминал горячечный бред, будто она заболела, ее тело сотрясала мелкая дрожь, выдавая крайнюю степень волнения. Дэвид обнял жену, прижимая к себе и успокаивая, он тоже что-то шептал, обещал, просил не бояться, целовал в щеки, соленые от слез, но Алира долго не могла успокоиться, затихнув лишь на рассвете. Как ни странно, но после столь бурного проявления чувств и слабости, столь не свойственной зиндаррианским женщинам, Дэвид испытал облегчение. Рядом с ним по-прежнему была землянка, во многом непонятная, но доверяющая ему и верящая в их совместное будущее, несмотря на силу, которая ей обещала власть над целой цивилизацией и далеко не единственной планетой. Значит, он нужен ей, равно как и его забота и любовь. В том, что госпожа президент и оракул в одном лице будет использовать дочь в качестве знамени, сомневаться не приходилось, как, впрочем, и помешать было невозможно. Пока, во всяком случае. Но оставаться в стороне, превращаясь в бессловесный придаток к богине, который призван лишь хранить ее смертное тело, Дэвид не собирался. И если плана на будущее у него пока не было, то на ближайший день он уже появился. Зиндаррианец в очередной раз не сомкнул глаз, оберегая покой уснувшей на его плече землянки, его беспокойной и любящей жены, которую он не намерен ни с кем делить.