Замуж за «аристократа»

Платье было безукоризненно выглажено, чистые блестящие волосы гладко уложены, лицо припудрено, губы обведены нежно-розовым косметическим карандашиком. Шура Савенич чувствовала себя глубоко несчастной и даже несколько сконфуженной – как монашка, которую неожиданно застукали в тот момент, когда она примеряла красное кружевное белье. Мучительно хотелось привычно взлохматить челку, хотелось плюхнуться на стул и удобно расставить ноги, хотелось схватить с фуршетного стола огромный бутерброд с ветчиной и жадно впиться в него зубами, совершенно не волнуясь о том, что сотрется помада с губ.

– Шурик! Выглядишь великолепно! В этом длинном платье ты похожа на голливудскую звезду! – Дианка жеманно улыбнулась и поцеловала подружку на европейский манер в обе щечки.

– Зато ты похожа на простуженную ворону, – пробормотала Шура, удивленно ее разглядывая. – Что ты с собой сделала?

Они не виделись всего неделю. Конечно, Диана, как и любая манекенщица, любила кардинально менять имидж. То она роковая леди-вамп, то невинная нимфетка в розовом сарафане или холодно-роскошная гламурная дива. В прошлый раз Диана была загорелой кудрявой блондинкой и в целом выглядела неплохо, хоть и смотрелась клоном конфетно-пошлой Барби. Сегодня же ее волосы были выкрашены в темно-каштановый цвет, тут и там виднелись ярко-красные рваные прядки. Прическа напоминала взъерошенный стог сена – и она еще смеет обвинять Шуру в неаккуратности!

– Здорово, да? – самодовольно ухмыльнулась Диана. – Я участвовала в парикмахерском шоу. Меня стригли прямо на сцене. Ты не поверишь – битым стеклом. Это какая-то новая жутко модная технология.

– Это многое объясняет, – съехидничала Шура, – но неужели тебе не было жалко волос? Сначала отрастила гриву, а потом так коротко обрезала!

– Балда, это же были не мои волосы, а наращенные!

– Как?

– Просто. К кончикам своих волос крошечными узелочками привязываются чужие, длинные. Потом узелочки как бы приваривают. И все. Можно мыть, причесываться. Даже стричься. Полгода держатся.

– А куда делся загар? Не мог же смыться так быстро? В прошлый раз ты выглядела так, точно только что с Канар вернулась. А сейчас бледная, как Дракула.

– Это был не настоящий загар, дурочка, – снисходительно улыбнулась Диана. – Автозагар. Все очень просто. Мажешься специальным кремом, и через два часа ты мулатка.

Шуру невольно передернуло. Загар из тюбика, волосы чужие. Еще у Дианы были накладные ногти – алые, остро выпиленные, такой невероятной длины, что при желании на них можно было бы смело готовить курицу-гриль. И упругий силиконовый бюст. Дианка сделала операцию еще пять лет назад, в закрытой парижской клинике. И зубы. Безупречно-белые, крупные, гладкие, похожие на жемчужины фарфоровые зубы от модного немецкого протезиста.

Да, мужчины, конечно, намного честнее женщин. Мужчина – он весь как на ладони. Вот его небритая физиономия с фиолетовыми мешками под сонными глазами (а что? смотрел вчера футбол до половины второго ночи, нельзя, что ли?), кругленький пивной животик (а покажите мне того, кто не любит пива!), заскорузлые ладони, волосатая спина… И иное дело – женщина. В приглушенном свете ночных фонарей она смотрится настоящей принцессой из детской сказки – мягкие волосы золотистыми волнами ниспадают на приятно круглые плечи, талия тонкая, ноги длинные – ну просто само совершенство, Клаудиа Шиффер отдыхает! А утром женщина превращается в Золушку. Вдруг выясняется, что тонкая талия – это не более чем модный корсет на китовом усе, длинные ноги – километровые каблуки…

– Ладно, тебе уже пора в гримерку, – распорядилась Диана, – там «вешалки» все ждут. Первой красишь Лизку. Лиза – это наша прима. Звезда, можно сказать. У нее первый выход. Хотя между нами… – Диана скривилась и, понизив голос, добавила: – Там и посмотреть-то не на что. И ноги у нее кривые.

Закулисье показа мод – это дурдом, бедлам, кавардак. В крошечной гримерке толпятся десятки людей – и все колоритны, как герои французской комедии.

Полуголые манекенщицы – небрежно заколотые на затылке волосы, блестящие от крема лица. Несколько невесть откуда взявшихся фотографов (прессу за кулисы не пускали) с массивными камерами и осветительными приборами, которые отчего-то уверены, что все здесь устроено только для того, чтобы им было удобно работать. Фотографы деловито покрикивали на манекенщиц, уверенно расталкивали всех локтями, один из них даже принялся передвигать мебель.

Стилисты, дизайнеры. И все кричат, ссорятся, матерятся.

На одном из высоких крутящихся стульчиков восседала… собака – миниатюрный йоркширский терьер. Вероятно, бедную псину приволокла какая-нибудь манекенщица. На длинной рыжей челке собачки красовалась изящная заколка с крупным, тускло поблескивающим камнем. «Неужели настоящий бриллиант?!» – подумала Шура, машинально поглаживая собачку.

Не исключено, что она была права – в последнее время йоркширские терьеры вошли в моду. Их было принято носить с собой. Они считались неким дополнительным атрибутом богатства и светскости, что-то вроде одушевленной дизайнерской сумочки.