Замуж за барристера

— Я была у Эшли! — с главного начала она. Заметила, как удивленно изогнулись его брови, однако Энтони промолчал, предоставив ей право рассказывать дальше. Элизабет выдохнула, стараясь овладеть собой, однако следом сорвалась: — Он мой брат, Энтони! Плохой ли, хороший ли — он всегда был моим братом и всегда будет им! Я знаю, сколько он причинил всем боли. Я знаю, что он покушался и на твою жизнь. Я никогда не прощу ему этого, но не проси меня вычеркнуть его из жизни! Я не смогу этого сделать! Слишком многое… Слишком… Энтони!..

— Лиз! — ничего не понимая, но чувствуя какую-то незримую угрозу своему счастью, он шагнул вперед и с силой прижал ее к себе, то ли утверждая свои права на нее, то ли стараясь утешить, а может, и то, и другое одновременно. Элизабет тут же обхватила его за пояс, да так крепко, словно бы тоже боялась ссоры и всеми силами старалась ее избежать. — Рассказывай, — сбросив былое напряжение, мягко попросил Энтони. — Обещаю выслушать тебя, ни словом не обмолвившись о полной безответственности твоего опрометчивого поступка.

— Совершенно опрометчивого, — согласилась Элизабет и дотянулась губами до его щеки. Снова выдохнула, наконец беря себя в руки. — Но он ничто по сравнению с другим. И я не удивлюсь, если после него ты придумаешь для меня пару новых ласкательных имен вроде «pa,a» и «stupid donna».**

— Лиз! — предупреждающе рыкнул Энтони, чувствуя, что терпение вместе с хладнокровием начинают ему изменять. Нет, он давно уже перестал ревновать жену к ее кузену, но не мог доверять Ходжу ни на йоту, зная, как тот умеет манипулировать привязанностью близких ему людей. А чтобы растрогать Элизабет, много не надо. — У нас по регламенту на перерыв всего четверть часа, а потом мне придется либо покинуть тебя, не дослушав твоей чудесной истории, либо сорвать процесс, чтобы доделать то, чем побрезговал мистер Уивер, и в настоящий момент я склоняюсь ко второму варианту.

Элизабет чуть заметно выдохнула, но так довольно, что Энтони накрыло неуместной горячей волной. Однако когда она наконец заговорила, любые посторонние мысли исчезли сами собой. Энтони слушал внимательно, стараясь не упускать ни одной упомянутой женой детали и тут же тщательно анализируя их, чтобы иметь возможность найти способ противостоять любой новой мерзости, задуманной Ходжем. Но, как в итоге выяснилось, это было лишним.

— Ты ему поверила? — без какой-либо агрессии спросил Энтони, когда Элизабет замолчала и притаилась в его объятиях, будто бы приговор должен был быть вынесен ей, а не ее кузену. Но если кто и стал бы осуждать ее за такой поступок, то уж точно не Энтони. Слишком хорошо он понимал его посыл. И научил себя верить жене безоговорочно.

— Да, — просто ответила Элизабет и, чуть отстранившись, поймала его взгляд. — Пусть лучше после я разочаруюсь в своем решении, чем теперь буду чувствовать себя обманутой и метаться в поисках ненужного выхода. Мне кажется, что Эшли был искренен: на пороге смерти не лгут, Энтони, а у Эшли имелась возможность переосмыслить свою жизнь и захотеть что-то исправить. Но ты еще не сказал, что думаешь по поводу моего отказа от предложения Эшли. Я не жалею, что так поступила, но ты, как адвокат, можешь придерживаться совершенного противоположного мнения…

— Быть должником у мистера Ходжа? Благодарю покорно! — Энтони усмехнулся и жарко и быстро поцеловал Элизабет в губы. — Да и шантаж не входит в сферу моей деятельности. Что же касается сегодняшнего процесса, то с некоторой самоуверенностью я могу заверить, что мы справились и без подобной бумажки.

— Ты справился! — вдохновленная его пониманием и заново пропустив через себя его речь, поправила Элизабет. — Ты был великолепен, Энтони! У меня от силы твоего голоса дыхание перехватывало. Так бы и слушала тебя, и верила тебе, и следовала за тобой! Потрясающее чувство! Пообещай, что на следующее слушанье возьмешь меня с собой! Я хочу снова испытать!..

Однако он покачал головой, и у Элизабет замерло сердце. Почему нет? Обидела сегодняшним поступком? Разочаровала своим уходом в столь важный для любимого момент? Или он просто не хотел, чтобы она отвлекала его от процесса? Энтони имел, конечно, такое право, но как же тогда?..

— Это мое последнее дело, радость моя, — улыбнулся он и коснулся губами ее лба. — Слагаю с себя полномочия барристера и становлюсь скучным сомерсетским помещиком. Так что тебе придется терпеть меня в своей жизни ежедневно и еженощно.