Замуж за барристера

Они коротко переглянулись и замолчали, сконфуженные одновременным началом. Он склонил голову, предоставляя ей право первого слова. Ах, если бы Элизабет еще знала, что сказать.

— Куда мы направляемся? — не чувствуя и толики того равнодушия, с которым прозвучал ее голос, спросила она. Мистер Рид неопределенно махнул свободной рукой.

— Подальше от Кловерхилла, — все же сказал он. — Мне показалось, вам неприятен его неопрятный вид.

Он ошибся с объяснением, однако Элизабет поразило то, сколь точно он угадал причину. Неужели она чем-то дала ему понять, сколь тягостно ей это место? Это было бы совсем уж некрасиво.

— Я знаю, что здесь много лет никто не жил, — постаралась она оправдаться. — И то, как нынче дом преобразился, делает вам честь как его новому хозяину.

Энтони усмехнулся: она забросала его похвалами, а чувствовала между тем лишь замешательство из-за своего недомогания.

— Мисс Уивер, мы чрезвычайно любезны, однако моей заслуги здесь почти что нет. По рекомендации вашего отца я нанял добросовестного управляющего, и он, как видите, взялся за дело со всей ответственностью.

— Будь я вашим управляющим, первым делом приказала бы вырубить засохшие кусты, — неожиданно даже для самой себя пробормотала Элизабет. Поймала то ли удивленный, то ли — совершенно неуместно — виноватый взгляд собеседника и все-таки вспыхнула от своей несдержанности. Однако последующие слова мистера Рида были снова преисполнены доброжелательности.

— Вы совершенно правы, мисс Уивер, — согласился он. — Я, признаться, тоже рассчитывал по возвращении не застать здесь этих унылых зарослей. Но, видимо, придется браться за топор самому.

— Если вы не станете возражать, я попрошу папу прислать вам в помощь пару крепких ребят, — постаралась сгладить предыдущую неловкость Элизабет. — Уверена, ему доставит удовольствие оказать вам хоть какую-нибудь ответную услугу.

Однако мистер Рид неожиданно твердо покачал головой.

— Мистеру Уиверу не за что со мной расплачиваться, — негромко сказал он. — Это я его вечный должник и безмерно счастлив исполнить хотя бы часть своих обязательств.

Элизабет непонимающе посмотрела на него, но мистер Рид столь красноречиво уклонился от ее взгляда, что она тут же осознала всю бессмысленность дальнейших расспросов.

— Вы… поэтому и взялись его защищать? — осторожно произнесла она. Мистер Рид еще напряженнее вгляделся вдаль.

— Боюсь, с моей репутацией он иначе не позволил бы мне это сделать, — словно в ответ каким-то своим мыслям сказал он, и Элизабет, повинуясь неведомым силам, ободряюще пожала его руку.

— Папа знает, что вы не виноваты во всех тех отвратительных вещах, о которых пишут газеты, — мягко проговорила она. — Он и мне все объяснил, а уж против его уверенности и доводов любые слухи бессильны!

Энтони позволил себе расслабиться. Даже понимая, что Элизабет столь же недосягаема для него, как луна в ночном небе, он тем не менее очень хотел выглядеть в ее глазах порядочным человеком. Заслуживающим той милости, коей она его однажды одарила без единого сомнения.

Воспоминания об этом пятнадцать лет были его путеводной звездой и той самой опорой, что помогала выстоять и достичь желаемого. В самые сложные моменты жизни, когда казалось, что ничего хорошего в ней так и не будет, он воскрешал в памяти светлый образ юной Лиз и осознавал, что не имеет права не оправдать ее доверия.

«У него честные глаза!..»

Эта фраза стала его девизом. С тех самых пор он ни разу не позволил себе солгать или поступить бесчестно, даже если правда грозила настоящей бедой. В Итоне не любили церемониться, а Энтони с его непривычной для англичан внешностью и плохим выговором попадал под горячую руку особенно часто. И все же он был благодарен за те знания, что получил в стенах учебного заведения, позволившие ему стать солиситером и заработать на Оксфорд, после которого и должность барристера оказалась лишь делом времени и удачи.

Последняя, словно бы отдавая долги за голодное детство и трудную юность, благоволила с особым усердием, не только одарив его благодарными и весьма обеспеченными клиентами, но и подарив возможность отдать свои долги. А потом — то ли в насмешку, то ли в испытание — сведя с Элизабет.

— Accade quello che Dio vuole**, - пробормотал Энтони, за своими мыслями не заметив, что перешел на другой язык. Однако это не могла пропустить Элизабет.

— Вы говорите по-итальянски?

Он повел плечами.

— Моя мать была итальянкой, и первые десять лет я прожил в этой стране, — ответил он. — В Итоне меня долго отучали от привычки сыпать непонятными словами, но, как видите, не слишком успешно.

— Ма il tuo inglese е degno di tutti i tipi di lode***, - заметила Элизабет и весело улыбнулась его изумлению. — Если бы вы не проговорились, я бы ни за что не догадалась, что он вам не родной.

— Мисс Уивер, — ошарашенно выдохнул мистер Рид, — а вы-то откуда?..

Немудрено было удивляться. Итальянский ценился куда как меньше французского или даже немецкого, и отцу в свое время пришлось очень потрудиться, чтобы разыскать гувернантку, владеющую им и способную научить ему упрямую дочь.