Замуж за миллионера

Эта жадина раскатала губу на нечто большее, чем часики за 80 000 евро. Ей хочется, чтобы к зеленой коробочке прилагались еще жилистая ручонка и пожилое сердце. Однако Тьерри Сешо явно дорожит независимостью всех своих органов.

– Подумай над моим предложением, – проигнорировав мое замечание, закрывает дискуссию он.

Мы спускаемся по ступенькам Отеля де Пари. Мой галатный спутник, сухо чмокнув меня в щеку, помогает усесться за руль услужливо подогнанного вуатюрье автомобиля.

– Позвони мне, – машет он на прощание, – Я еще неделю буду здесь.

Когда я, припарковав Миньку, поднимаюсь по ступенькам в квартиру Франсуа, на моих новых часиках полпятого. Обычно мой сожитель приходит с работы двумя часами позже, что оставляет мне более чем достаточно времени смыть гримм и сменить боевой наряд на домашний.

– Привет!

Франсуа сидит на кухне в компании пустой кофейной чашки и переполненной пепельницы. Его взгляд исподлобья не сулит ничего хорошего. Я не успела подготовить стопку аргументов, рюкзачок отмазок и ведерышко слезных признаний. Мне было даже некогда обдумать сложившийся треугольник и определиться, к какому углу лучше прибиться.

– Ты сделала выбор? – Франсуа кивает на говорящую ювелирную улику и затягивается очередной сигаретой, – Уходишь?

У него при этом такой несчастный обреченный вид, что во мне пробуждается жалость. Я опускаюсь на табуретку напротив и тоже закуриваю.

– Наверно он подходит тебе больше. Весь такой отполированный до блеска. Важна ведь красивая оболочка, а что внутри какая уже разница!? Ведь так? Как ты говорила? С ним удобно и комфортно? Как с хорошим диваном, да? А из меня не очень диван получился, да? Со скрипом?

– Франсуа, что ты несешь? Какие диваны?

– Ну, он наверно весь такой шикарный кожаный с подогревом, а я – клик-клак из Икеа. Так получается? Я же говорил тебе, мы – не пара. Я с самого начала был уверен, что вот так вот все и закончится. Стоит появиться очередному денежному мешку, и ты, не задумываясь бросишься в его объятия. Скажи мне правду, ты уже спала с ним? Надо ведь наверно было отработать часики?

Я размахиваюсь и одариваю зарвавшегося неудачника звонкой пощечиной. Он вскакивает со стула, крепко вцепившись в мое предплечье, заставляет подняться следом. Его разгоряченное лицо с горящими злобой глазами оказывается в нескольких сантиметрах от моего.

– Зачем вообще ты водила меня за нос все это время? Объясни мне хоть это! Зачем?

«Чтобы завладеть твоими миллионами, олух!» шипят блондинка с брюнеткой.

– Потому что я люблю тебя, дурачок! – отвечаю я, выдерживая его тяжелый, перекатывающийся надеждой и недоверием взгляд.

– А это что тогда? Почему? – Франсуа хватает мое отяжеленное платиной запястье.

– Потому что я не хочу и не могу работать в Этаме! Не в Заре, не в Манго, ни в придорожной закусочной, ни в табачном киоске! Это унизительно, понимаешь? Я от многого отказалась ради тебя, но есть какой-то предел! Мне неудобно перед подругами, и наконец перед самой собой в 35 лет пойти работать продавщицей или официанткой! Я знаю, вы, французы, по-другому к этому относитесь. Работа есть работа, ничего тут нет постыдного на старости лет кому-то ботинки драить. А мы другие, у нас есть гордость!

Франсуа ослабляет хватку.

– Гордость? Спасть с первым попавшимся мужиком за шмотки и сережки – это гордость?

– Я не спала с Тьерри, – устало вздыхаю я, чувствуя, что проиграла, – Я просто хотела понять, чувствую ли еще что-то к нему или нет.

– И что ты поняла?

– Какая разница? Ты все равно меня не слышишь. Ты уже все решил за меня, – я аккуратно освобождаю руку и отправляюсь в спальню собирать свои вещи.

Франсуа стоит в дверях, наблюдая за моими манипуляциями. Если он сейчас позволит мне уйти, то на этой трагичной нотке наша история и завершится. «Делай что-нибудь» орет мне в ухо брюнетка. «Разденься, бросься в рыданиях на кровать!» «Не могу» мысленно отвечаю ей я «Почему-то именно сейчас я не в состоянии разыгрывать комедию. В глубине моей зачерствевшей души пробудился маленький колючий комочек чего-то болезненно настоящего. И эта чужеродная заноза не позволяет мне разлиться по постели водопадом фальшивых эмоций. Будь что будет!»