Замыкание (СИ)

- В этом нет, я умею отличать заблуждение от обмана, а в другом?

- Ты всегда правду говоришь? - зло спросила Люба.

О, девочка бывает кусачей, не такая уж она забитая, - удивилась Софья. И ей это понравилось. По опыту знала, забитые детки способны на самые коварные проступки.

- Нет, не всегда, - подумав, ответил Миша, - Жалею потом, ложь мешает, потому что душа тяжелеет. Меня мучает тоска по гармонии.

- Что говорить обо мне, не продвинутой, как ты. Но с тобой мне уже не страшно.

Дети еще, маленькие дети, верят, что спасутся хотя бы от одиночества.

Когда их не было дома, наступала тишина до звона в ушах, она чувствовала себя как космонавт в барокамере. Мучила бессонница. Она лежала в темноте, было душно, пульс нарастал в висках, в шее, вот-вот что-то там внутри оборвется, и сердце остановится.

Утром Люба тревожно спрашивала, не заболела ли она.

Не дождетесь, - мысленно отвечала Софья.

Иногда казалось, что ее сторонились, хотели забыть, что она есть, поставили стену и с глаз долой. Не получится, или она не педагог. Отчуждение необходимо преодолевать, ссориться, мириться, все, что угодно, но замечать друг друга и научиться жить дружно.

Дождавшись мирного вечера, когда на кухне Люба варила рис, Миша резал лук и капусту, она вынесла рисунок, который ей подарил Яков при знакомстве. Сын его видел много раз, хотелось напомнить.

Он бережно принял его, позвал Любу, обнял ее и стал комментировать:

- Видишь, тройное восприятие: где-то там настоящий мир, мы видим его через затуманенное стекло, через струи дождя. Наведя лупу, вместо четкости, искажаем его до неузнаваемости.

- В чем смысл? - спросила Люба.

- Лупа - инструмент ученого, понимаешь? Художник показал, что никакая лупа не поможет найти истину, она дается верующему по вере его.

Раньше он говорил другое: в этом рисунке изображена связь божественного и человеческого через Софию.

Софья уже жалела, что показала рисунок.

- Когда Миша был ребенком, - обратилась она к невестке, - любил подолгу смотреть в небо на птиц. Следил за самолетом, пока он не исчезал за горизонтом. Потом стал видеть летающие тарелки.

- Вы не верите в них? - удивилась Люба.

Поговорили, называется.

Яков высмеивал тех, кто видел летающие тарелки. Считал их сумасшедшими. Но Миша спорил, ведь он видел. Нет, не общался с инопланетянами, но все впереди. Когда случались мистические видения, сын возбуждался, краснел, бледнел, глаза подозрительно блестели, Софья боялась, не употребляет ли какую-нибудь дрянь. Но Яков успокаивал, это гормоны, действуют круче любой дряни. Опасного нет, если подросток считает, что мысли материальны и что влияют на вселенную. Перерастет со временем.

- Молодую энергию да к старческому опыту, мы бы жили в раю, - смеялся Яков.

Сын возмущался:

- Рай на земле невозможен, человечество надо спасать.

- Если от озоновых дыр и метеоритов, пусть занимаются ученые, - возражал Яков.

- Вы оба странные, верите в бессмертие, а опасаетесь за свою жизнь, - усмехалась Софья.

Ночью разбудил голос сына за стенкой: "Только садист мог так поступить. Не оправдывай его за то, что он поэт". Люба заплакала.

Потом, до утра Софья прислушивалась к ее бормотанию и всхлипываниям, но ничего не поняла. Решила, что у Любы бурное прошлое, хотя и не скажешь по ее внешности и неумению выглядеть сексуальной. Миша ревнует, значит, что-то в ней есть притягательное для мужчин. Что именно, Софья не представляла, и это ее пугало.

Лето, жара, все обострилось, она жила в ожидании несчастья. И случилось.

Непонятно, почему в обычный день, даже не выходной и не праздничный, надо поминать Нину, ведь уже поминали месяц назад, в день смерти, но у верующих свои даты.

Миша сходил в церковь и поставил свечу за упокой души своей родной тети Нины.

Вечером сели втроем на кухне, пили кагор, женщины выпили немного, а он мало ел и наливал себе рюмку за рюмкой, бутылка быстро опустела. Пьяным не выглядел, только лицо потемнело, и пугал пристальный взгляд в угол за газовой плитой.

- Отец мне признался, что вы вдвоем ее убили, - тихо сказал он.

- Миша! - вскричала Люба и вскочила так неловко, что упал стул.

С ней случилась истерика. Когда она скрылась в комнате, Софья спросила его спокойным голосом, сама удивилась своему спокойствию:

- Ты давно об этом знаешь?

- Давно, отец покаялся перед смертью.

- Когда он умирал, тебя рядом не было. Ты даже на похороны не пришел.

- Я приходил к ним.

- И ты ему поверил?

Сын молчал.

- Когда ты и Маша были маленькими, и я собиралась с ним развестись, он хотел забрать вас у меня.

- А тебя упрятать в психушку. Я не твой сын.

- Чей же?

- Твоей сестры. Она родила меня.

- Как она могла родить тебя, если ты появился на свет после ее смерти? Перед тобой я родила Машу.

Ей стало весело.

- Я старше Маши, вы подделали мое свидетельство о рождении.

- Как ты это представляешь? - она почувствовала, что может потерять контроль над собой, что надо уйти, поговорить завтра, когда он протрезвеет, но не могла остановиться, - Мы убили твою мать? Как ты с этим живешь столько лет? У тебя есть доказательства нашего преступления?