Замыкание (СИ)

- Не скажите. По папиной линии мальчиков называли Иванами и Дмитриями. Мой брат, как и папа, Дмитрий, мама не захотела его Иваном назвать. Фамилия не Корнильевы, а Корниловы, понятно почему: после революции нельзя было носить фамилию старинного рода сибирских купцов. Могли без суда и следствия повесить на фонарном столбе. Мы же прямые потомки, могли быть Менделеевыми. Но с такой фамилией в Советское время жить было бы трудно.

- Почему? Таблицу Менделеева никто не отменял.

- Ой, там все сложно, ведь еще есть другие претенденты, лучше не связываться, лучше тихо сидеть и не высовываться. Слишком много претендентов на наследство.

- Какое наследство у Менделеевых?

- Не скажите, Любовь Дмитриевна с Александром жила в его имении.

- Любовь Дмитриевна? Ведь ты тоже Любовь Дмитриевна.

- Получается так.

Софье не нравился разговор, никакой логики, ее подташнивало, кружилась голова. Но не хотелось, чтобы Люба уходила, и она попросила:

- Расскажи о своих родителях, какие они были?

- Папу помню старым, он все дремал в кресле на балконе. Я даже помню его свитер, в желтых и коричневых полосах, мама связала. Ни за что не соглашался на новый, хотя мама ругалась, что подумают соседи, ходишь с рваными локтями. У папы была большая голова и нос с горбинкой, брат все хотел отыскать родственников с Кавказа, может, и нашел. Я помню у папы белоснежные, легкие как пух волосы, у младенцев такие. Так ведь он и был младенец, почти слепой и глухой, но глухота избирательная: не слышал маму, я разговаривала с ним, не напрягаясь. Хотел, чтобы я училась, говорил, когда выйдешь замуж за недоумка, учиться будет некогда. Представляете? Мне нравилось его слушать, и я любила гулять с ним по сосновому леску недалеко от дома. Сосны посадили солдаты воинской части еще до моего рождения. Но сейчас там высокие заборы, а лесок вырубили, одни пеньки торчат. Ни взрослых, ни детей, - мертвый город.

- Да, я заметила, контраст нищеты и роскоши в городе угнетает.

- Вы знаете, я ведь посещала психологические тренинги, Миша не знает, для него это сатанинское занятие, - сказала Люба.

- Я тоже их посещала, нас, учителей, даже обязывали.

- Мише разве объяснишь. Ой, заболталась, столько дел, - она резко поднялась и ушла.

Идти на пляж уже поздно, солнце в зените, решила записаться в библиотеку по загранпаспорту, давно хотела.

Библиотека недалеко, в полуподвале одной из пятиэтажек, ряд этих хрущевок перпендикулярен дороге. На доме у самой дороги висела яркая вывеска: "Клуб "Романтики", в подвале следующего дома оказалось пивное заведение "Ассоль", ощущался сильный запах алкоголя. Наконец, пройдя почту и обувную мастерскую, нашла вывеску: "Бiблiотека". Спустилась вниз: в сумеречном помещении с запахом сырости, на фоне стеллажей с книгами, в сарафане с обнаженными плечами и в пляжной обуви, стояла молодая черноволосая женщина с губами вамп, усиливающими бледность и худобу лица. Она эмоционально повествовала белокожей и беловолосой толстухе, обтянутой синтетикой в мелкую полоску, в изящных Золушкиных туфельках на тонюсеньких каблучках. Черноволосая возмущалась зарплатой: кто за такие гроши херачиться будет кроме нее, дуры. Ведь говорила мать, выходить замуж за плавающего в загранку, нет же, наслушалась, что и в городе можно хорошо зарабатывать. Только на стройке, но у него высшее образование, он не пойдет. Там, где можно что-то взять, вор на воре сидит. А тут что взять? Она махнула рукой в сторону стеллажей с книгами.

Толстуха в неустойчивых туфельках держалась прочно благодаря весу. Пусть пол провалится, она не сдвинется с места.

Софья терпеливо ждала, когда обратят на нее внимание, но разговор затянулся, теперь хотела высказаться толстуха: деньги что, если он все пропивает, и загранка не поможет.

Худая начала повторять монолог, но увидела Софью и раздраженно спросила "Что вы хотите?"

Софья постаралась как можно приветливее объяснить, что хотела бы записаться, но зачем-то стала рассказывать, что вот, переехала сюда, сама учительница литературы, естественно, русской, специально подчеркнула, знала, что украинцев в этом украинском городе не любят.

Черноволосая никак не реагировала, толстуха не уходила, им хотелось поговорить.

Софье стало неловко от подобострастной навязчивости, так хотела им понравиться.

- Выбирайте, - черноволосая кивнула на стеллажи.

Стройные ряды русской классики, зарубежная литература по странам, на украинском - две нижних полки. Рука не потянулась ни к чему, да и желания приходить сюда не было.

Но вместо того, чтобы уйти, топталась на месте, женщины продолжали разговор, и когда худая обратила на нее внимание, стала оправдываться, что летом серьезная литература не читается, слышали бы ее ученики, пожалуй, придет в другой раз,

- Детективы есть, - худая кивнула на стол, заваленный потрепанными книгами.

Софья поспешила к выходу.