Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 1

Майнстрем, стараясь сохранять невозмутимость, несколько раз оглядел все записи, вспомнил про очки и немедленно нацепил их на нос. Положение его от этого никак не изменилось – в проклятом пергаменте не только не появилось ни одной новой строки, но и те, что были, стали расплываться. Магистр откашлялся и налил воды из кувшина.

– Итак, тезис… – барышни продолжали заниматься своими делами, но треклятый Менсбери так и буравил магистра взглядом. – Тезис мы будем понимать как мысль, которую оратор намерен доказать…

Менсбери отложил перо, уставился на лектора и поднял руку. Майнстрем же предпочёл этого не заметить и продолжил:

– Другими словами, тезис есть мысль, которую следует доказать аудитории… Оратор, не знающий этого положения, не доказывает свои мысли, а только объявляет их, озвучивает с трибуны, поэтому нередко выступление оратора, мало подготовленного в риторике, сводится к выкрикиванию отдельных мыслей, слов, призывов при полнейшем отсутствии каких-либо обоснований или доказательств. Таким образом, мы с вами подходим к понятию «лозунг»…

Менсбери затряс рукой, Майнстрем видел это краем глаза, предпочитая не встречаться со студентом взглядом, поэтому просто перевернул лист пергамента. Строки по-прежнему плясали, но магистр всё-таки ухитрился прочесть кое-что.

– Следовательно, – продолжил он с важным видом, поправив очки, – Лозунг мы станем понимать, как своего рода призыв, краткую фразу, не требующую никаких доказательств…

Менсбери уже приподнялся на своей скамье и тряс рукой с такой одержимостью, что на лбу у него выступили капельки пота. Майнстрем опорожнил кувшин, ещё раз осмотрел свои жалкие листки и прочитал:

– Таким образом, правила риторики требуют, чтобы выступающий оратор…

Тюхтий Менсбери тем временем покраснел и начал задыхаться, но всё ещё не оставлял попыток привлечь внимание лектора. Игнорировать его далее было просто опасно. Майнстрем принял утомлённый вид и снял очки.

– Что вы хотели, Ленсбери?

– Я… Я… – студент шумно сглотнул. – Я Менсбери, магистр… Я хотел… пример, если возможно…

– Вы хотите пример? – Майнстрем закатил глаза, всем своим видом стараясь показать крайнюю степень скуки, хотя в тайне был рад, что на этот раз так легко отделался. – Извольте же, господин Сенсбери.

Магистр задумался на мгновение, протёр очки мятым носовым платком и начал:

– Итак, если тезис, это мысль, требующая доказательств, то звучать он будет примерно так: «Самые лучшие, роскошные диадемы делает господин Коко с улицы…» – магистр ещё не успел закончить фразу, когда почувствовал, что в аудитории стало непривычно тихо. Пугающе тихо. Майнстрем опасливо оглядел зал. В первый раз в жизни к нему было приковано столько заинтересованных женских взглядов. Однако магистр решил не останавливаться. – Тогда как лозунг – это лаконичное яркое высказывание, часто рифмованное – будет, в данном случае, примерно таким: «Стать красавицей легко с диадемой от Коко»…

Признанный мастер ораторского искусства, Марк Туллий Цицерон, определил хорошего оратора как человека «кто любой вопрос изложит со знанием дела, стройно и изящно». Магистр же Майнстрем смог бы кое-что добавить к этой формуле: «Следует всегда говорить о том предмете, какой интересен будет слушателям». Печально только, что к выводу этому магистр изящной словесности пришёл опытным путём…

Не успели последние слова господина Щековских отзвучать в непривычно гулкой тишине зала, как всё вокруг пришло в движение. Знатные барышни, эти изящные создания, каждая из которых вполне могла бы стать музой живописца или ваятеля, подобрав свои пышные юбки, бросились к выходу со скоростью, которой позавидовал бы и королевский скороход. Шелест платьев… нет! грохот упавших кресел и стульев, отброшенных с решимостью, не предполагающей возражений… Майнстрем не нашёл в себе сил встать на пути лавины (кроме того, это было бы просто самоубийством)… Пару минут, и аудитория опустела.

Когда стук каблучков, более напоминавший камнепад в горах, стих в коридоре, магистр отважился приподнять голову из-за кафедры, где укрывался всё это время. В аудитории царил хаос, какой мог бы оставить средних размеров ураган, если бы ему вздумалось пронестись в отдельно взятой комнате: столы были сдвинуты, стулья, кресла и лавки перевёрнуты.

– Менсбери? Менсбери, где вы? – неуверенно позвал Майнстрем.

– Я здесь, магистр Щековских… – бледный, словно полотно, юноша поднялся из-под перевёрнутой вверх ногами лавки.

– Менсбери, а что случилось? Почему все ваши сокурсницы так… Так… – Майнстрем не нашёл подходящего слова.

– Магистр, неужели вы никогда не слышали про ювелирный салон господина Коко, что на Площади Победителей? – спросил студент всё ещё дрожащим голосом.

– Не знаю… Возможно, я слышал об этом что-то, вот и привёл пример с первым, что всплыло в голове.

– Это новый ювелирный салон, магистр, а ваш пример… Простите, если говорю что-то лишнее, но пример ваш…

– …Не слишком удачен, – закончил за него Майнстрем. – По крайней мере, для нас, поскольку, похоже, я только что обеспечил господина Коко постоянными клиентами.