Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 1

– Господин Тутуриний! Это, в конце концов, это не очень-то… – холодный взгляд полузакрытых глаз библиотекаря заставил магистра проглотить последнее слово.

– Распишитесь в табели, магистр Щековских, – Тутуриний равнодушно протянул юноше учётный лист.

Пытаясь разборчиво нацарапать свою закорючку совершенно безобразным библиотечным пером, магистр Майнстрем подумал, что ссориться с господином заведующим по такому ничтожному поводу как минимум недальновидно (кто знает, какая ещё книга и когда может понадобиться?), поэтому счёл необходимым сменить не только тон, но и тему беседы.

– Довольно странно, господин Тутуриний, – начал юноша примирительно, – обычно в магистерском зале много преподавателей, а сегодня полным-полно свободных столов, словно все вымерли…

– Магистров сегодня нет, – отозвался библиотекарь.

– Это я уже заметил, господин Тутуриний. Возможно, вы знаете причину?

– Я это знаю, магистр Щековских, – ровный холодный тон библиотекаря не оставлял сомнений: Тутуриний всерьёз обиделся.

– Так в чём же она? В чём эта причина? – магистр Майнстрем посмотрел на заведующего и постарался улыбнуться как можно более искренно.

– Вероятно, все преподаватели, в отличие от Вас, прочли объявление, магистр Майнстрем, – в глазах Тутуриния читалось надменное осознание собственного превосходства.

– Объявление? – юноша явно встревожился, и на лбу его появилась тоненькая морщинка. – И о чём же, позвольте узнать, объявляли?

– Вероятно, речь шла о внеочередном заседании совета магистратуры, господин Щековских.

Если бы молодой человек был более внимателен и менее обескуражен, то он, несомненно, заметил бы ехидную усмешку, спрятавшуюся в уголках рта библиотекаря. Но юноша, конечно, не смог разглядеть её, потому что со словами «О боже! Как же так, Тутуриний?» уже бросил словарь и опрометью выскочил из библиотеки, провожаемый надменным взглядом полузакрытых мутных глаз.

* * *

– Итак, уважаемые коллеги, – верховный магистр Триангулюр Эксесс окинул присутствующих серьёзным взором из-под густых кустистых бровей, в котором, однако, безошибочно читались с трудом сдерживаемое раздражение, помноженное на уверенность в собственном превосходстве. – Несмотря на то, что не все преподаватели ещё собрались, нам пора открывать внеочередное заседание учёного совета. Это уже третье заседание с начала года, но я хотел бы напомнить, что, к величайшему моему разочарованию, не все указания, принятые нами на первых двух заседаниях, претворились в жизнь. Это очень прискорбно.

Присутствующие магистры заметно заёрзали на своих местах, а некоторые спешно потянулись завязывать шнурки и поднимать так кстати упавшие на пол перья. Триангуюр, высокий и статный, казался ещё грандиознее на ступени кафедры. Он был словно скала, нависающая над морской пучиной. Так же величественно и невозмутимо верховный магистр выдержал паузу и, дождавшись гробовой тишины, продолжил:

– В связи с тем, что по милости отсутствующего в настоящий момент господина Майнстрема Щековских, магистра изящной словесности, – снова пауза, смешки аудитории, – Мы вынуждены принимать к обучению… – осуждающая складка тонких губ, – …барышень. И как бы все мы, уважаемые коллеги, не надеялись на отмену данного королевского указа, последние события свидетельствуют в пользу того, что указ так и останется в силе.

Однако нам, господа, не пристало питать несбыточные чаянья и пустые надежды. Всем нам необходимо собраться с силами и претворить в жизнь решения предыдущих советов. Да-да, коллеги, я говорю об уборных, – сдавленный смешок не остался незамеченным: пышные брови Триангулюра сдвинулись на переносице, а глаза затеплились огнём, предвещающим неминуемую грозу. – И это не повод для веселья, коллеги! Напоминаю, что выделенные комнаты не предназначены для хранения личных вещей. Да, магистр Сомниферум! Равно как и для выращивания сомнительного вида и ещё более сомнительного действия растений.

Магистр кафедры растениеводства, невысокий полноватый господин с тонкими немного женственными чертами лица, покраснел до корней волос, и еле слышно промямлил в ответ:

– Но, магистр Триангулюр, это было единственное подсобное помещение моей кафедры, поэтому я счёл возможным использовать хотя бы его подоконник… И потом, мои исследования носят сугубо практический прикладной характер и призваны способствовать…

– О прикладном характере ваших изысканий мы поговорим позже и наедине, – прервал его верховный магистр. – Кстати, потрудитесь подготовить ваши объяснения относительно того, зачем вы сушите и измельчаете вашу рассаду, а также почему лично я не раз наблюдал, как по коридорам вашего факультета с завидной регулярностью расстилается туман непонятного происхождения, отличающийся совершенно неповторимым зловонием.

Магистр Папавер потупился.