Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 2

– Зови меня Крцыфкр, смертный! – и человек в чёрном принял гордую и довольно нелепую в сложившихся обстоятельствах позу, картинно заложив руки.

Щёки магистра пылали от гнева и обиды, ему страшно захотелось сказать незнакомцу что-то обидное.

К сожалению, магистр Щековских, хоть и был ловок в складывании слов, никогда не отличался умением парировать в споре. Сколько колких насмешек он придумывал для своих обидчиков, сколько язвительнох и острых словечек слетало с его губ, но… Все они запаздывали. Иногда на пару минут, а иногда и на пару дней. Вот и теперь, Майнстрем не придумал ничего остроумнее, чем сказать:

– Крцыфкр? Дурацкое имя! Всего лишь одна гласная на семь букв.

– Да как ты смеешь?! Смертный! Впрочем, ты прав. Звучность имени – величайшая честь там, где я суть. Я жажду звучности, а для этого мне нужен ты.

– Прощайте! – Майнстрем неловко поднял тушку Бола, перевалил её через плечо и поволок вниз по улице.

– Но ты нужен мне, смертный! Остановись! Время моей власти на исходе!

Магистр не ответил и попытался ускорить шаг, что, впрочем, вышло весьма нелепо: тело Боламбри явно испытывало непреодолимую тягу к земле и снова попыталось соскользнуть с плеча Майнстрема, но ввиду активного сопротивления последнего потерпело фиаско, удовлетворившись только невыразительным шлепком коленей о мостовую. Это, конечно, не остановило настойчивого магистра изящной словесности.

– Ты нужен мне, смертный! Светило уже почти на восходе! У нас мало времени! – воскликнул вслед Крцыфкр. – А стихии так и не воссоединились!

Майнстрем продолжал волочить Боламбри, периодически не вписываясь в узкие проходы, а также собрав макушкой бедняги-студента с дюжину вывесок.

Булыжники мостовой, наконец, сменились гравием (к неосознанному пока торжеству Бола), а гравий как-то незаметно перешёл в утоптанную землю. Ещё пара дюжин шагов, и в конце улицы показалось знакомое крыльцо.

Человек в чёрном неотступно следовал за магистром и его ношей.

– Остановись, смертный! Светило вот-вот поднимется! – не унимался Крцыфкр.

В конце концов Майнстрем не выдержал:

– Послушайте, вы оскорбляете и унижаете меня! Вы мне мешаете! Я устал и не хочу с вами говорить!

– Чего же ты желаешь, смертный? – Голос незнакомца звучал вкрадчиво и даже нежно.

– Во-первых, прекратите называть меня «смертным»! —выпалил Майнстрем.

– Исполнено! – человек в чёрном щелкнул пальцами.

Майнстрем чихнул.

– Во-вторых, если и в самом деле, хотите помочь, то помогите мне незаметно пронести Боламбри в дом и тогда, возможно…

Но магистр Щековских не успел договорить. Снова раздался щелчок, и тело Боламбри медленно поднялось над землёй, словно его подтягивали на невидимых нитях, как марионетку в площадном балагане, также неспешно проплыло по воздуху к мансарде, окно которой само собой распахнулось, и Бола пропал в темноте комнаты.

Майнстрем онемел (даже нестерпимая щекотка в носу отступила на мгновение). Магистр неотрывно смотрел на окно, словно ждал продолжения представления. За этим занятием он, казалось, не слышал настойчивых обращений человека в чёрном. Очнулся же он, только когда его нос, наконец, вспомнил, что упустил нечто крайне важное.

Майнстрем снова чихнул. В тот же миг первый луч восходящего солнца, упав на стекло, отскочил от него солнечным зайчиком. Магистр потёр глаза и обернулся:

– Но как вам удалось…

Чёрного человека не было. Майнстрем оглядел узкую улочку. Вокруг было тихо и пустынно, только туман стелился под ногами. Постояв ещё с минуту в полном недоумении, магистр направился к двери и едва не наступил на чёрный пушистый комок, прижавшийся к самому порогу.

– А ты как выбрался, проказник? – Майнстрем поднял котёнка за шкирку и посадил на ладонь.

– Ты! Презренный! Ничтожный раб плоти и времени! Ты снова всё испортил!

– И нечего на меня фыркать. Зачем ты убежал? Не надо так себя вести! А то попадёшь опять в руки магистру Сертусу Праеру и он сделает из тебя подопытную крысу… То есть кошку, и кто знает, что он будет вытворять с тобой! – магистр засунул упирающегося и царапающегося малыша за пазуху и проскользнул за дверь.

– ОН, конечно, знает. Но сейчас этот самодовольный болван в моих руках!

– Вот и славно, – улыбнулся магистр, почувствовав под мантией умильное мурлыканье. – А теперь пойдём-ка домой!