Замысел и промысел, или Кто не играет в кости

– Хотели получить жалованье за два месяца вперёд? А вы делец, Майнстрем, делец! – Триангулюр деланно погрозил ему пальцем. – Но это тоже вопрос вполне решаемый. Более того, с сегодняшнего дня ваше жалованье будет увеличено на двадцать… Нет! На двадцать пять золотых в месяц! Ведь все мы были начинающими магистрами, все мы помним, каково это – возглавлять кафедру… Да ещё эти назойливые бывшие однокурсники… Ах, Майнстрем, – верховный магистр по-отечески потрепал его по голове, – Это было словно вчера, но… как это было давно…

Магистр Щековских утратил последнюю надежду, поэтому сидел, понурив голову, и только изредка поглядывал на Триангулюра в надежде, что всё это скоро закончится.

Если магистр растениеводства Папавер Сомниферум вытек из кабинета, то Майнстрем буквально выпорхнул из него. Сказать, что магистр изящной словесности не ожидал такого приёма, – значит не сказать ничего! Он был принят! Не просто принят, ему посулили прибавку, его похлопывали по плечу и ему говорили: «Вы же понимаете…» Верховный магистр обращался к нему на вы, а кроме того на него полагались, на него рассчитывали!

Оставалось только два вопроса: рассчитывали НА ЧТО? и полагались В ЧЁМ?..

Едва дверь за ошарашенным Майнстремом захлопнулась, к нему подскочил секретарь:

– Как вы себя чувствуете, магистр? Голова не крузится?

– А? Господин Диподикарий? – Майнстрем посмотрел на Диподикария отрешённо.

– Что-то вы бледненький немнозко… Посидите тут, – Жакулюс с удивительной для такого крошечного существа силой повлёк господина Щековских за собой и усадил в огромное, обтянутое кожей кресло. – Вот, так-то лучсе будет…

– Господин Диподикарий, что было в вашем чае? – подавляя внезапно накатившую дурноту, процедил Майнстрем.

– О, ничего особенного, магистр Майнстрем, ровным счётом ничего. Это успокаиваюсий сбор магистра Сомниферума. Вот только…

– Что только?

– Мне так неловко, магистр! Так неловко! Но вы зе сами отказались от…

– Судя по моему самочувствию у нас очень мало времени, Жакулюс, – прервал его Майнстрем.

– Я добавил сбора чуть больсе обычного, магистр Щековских. Я всегда делаю себе тройную порцию, но я зе не предполагал, что…

Окончания фразы юноша уже не услышал: комната расплылась в тумане, а высокий сводчатый потолок полетел вверх с немыслимой скоростью. Майнстрем лишился чувств.

* * *

Голоса доносились откуда-то издалека.

– Однако, это весьма любопытно, весьма… Так вы говорите уже целый час?

– Бозе мой, Папавер, какая разница? Сделайте узе хоть что-то!

– Не надо так нервничать, господин Жакулюс. Никакого вреда мой сбор нанести не мог. Если, конечно вы не добавляли в него ничего особенного. Вы же не добавляли?

– Нет, конечно! Просто немнозко крепче заварил… И потом, вы зе знаете, что особенное у меня закончилось! Сами могли убедиться на последнем заседании совета! Господин верховный магистр, как мне говорили был…

– Я помню, Жакулюс, помню! Но на моём подоконнике слишком мало света, плоды никак не хотят вызревать. Придётся потерпеть ещё два-три дня. Всем нам придётся потерпеть.

– Магистр Папавер, но с ним надо что-то делать!

– Да-да, мы отвлеклись. Вот этот сбор должен всё поправить, но только… Как его влить в господина Майнстрема?

– Э-э-э, магистр… Как бы можно взять воронку… – отозвался незнакомый голос из глубины кабинета.

– Воронку?

– Ага… Помните, мы так с крысами делали. Как бы, нормально же получилось?

– Бола, но он же не крыса, а магистр!

– Ага, но вы сами говорили, что как бы нет принципиальной разницы. Как бы все мы живые существа и всё такое…

– Нет! Это зе магистр изясной словесности, а не какая-то крыса! Мозет, подоздём есё?

– Ага… А потом возьмём воронку!

Магистр Майнстрем с трудом приоткрыл глаза. Веки были тяжёлые, а появившаяся картинка – мутная и расплывчатая.

– Бозе! Как зе вы нас напугали!

Майнстрем был в своём кабинете и полулежал в собственном кресле. Над ним склонились Папавер Сомниферум и Жакулюс Диподикарий, но взгляд магистра изящной словесности, едва скользнув по их лицам, остановился где-то в дальнем углу.

– Как вы себя чувствуете, коллега? Какие ощущения? Дурнота? Головокружение? – в голосе Папавера звучала озабоченность

– Галлюцинации, – едва слышно ответил Майнстрем, не отрывая взгляда от угла.

– Что вы имеете в виду?

– Магистр Сомниферум, я вижу нечто совершенно невообразимое…

– А точнее?

– В том углу сидит человек.

– И что зе тут такого? – удивился секретарь.

– Он чёрный…

– То есть? – переспросил Папавер.

– Э-э-э… Думаю, эт он обо мне, магистр Сомниферум!

Майнстрем судорожно схватил Папавера за руку:

– И он говорит! Он говорит со мной, Сомниферум!

– Э-э-э, прикольно… Он думает, что я типа галлюцинация!

– Прекратите, Бола! – укоризненно бросил Диподикарий. -Неузели вы не видите, что магистр есё не присёл в себя?

– И вы? Вы тоже? – на лбу Майнстрема выступили крупные капли пота.

– Что тозе?

– Вы тоже видите и слышите его, Жакулюс?

– Мы все его видим, – сказал Папавер. – И, к превеликому сожалению, слышим! Это Боламбри, бывший студент бывшего факультета ведьмовства и алхимии.

– Но он же… Он же…