Замысел и промысел, или Кто не играет в кости

Тут в дверь постучали, и не успел магистр хоть что-то ответить, как в комнату вкатилась небольшая тележка до верху гружёная книгами. Тележку сопровождал библиотекарь Тутуриний.

– Доброе утро, – начал он не дав Майнстрему и рта раскрыть. – По распоряжению верховного магистра я, отложив все дела, оставил свой пост, чтобы лично доставить вам книги.

– Здравствуйте, господин библиотекарь, но я не…

– А поскольку вы не удосужились предоставить мне список необходимой литературы, то я привёз все книги, которыми вы интересовались последние полгода.

– Но как…

– А как только вы отберёте необходимые, то сможете вернуть мне всё остальное, – библиотекарь вытек, а на его месте появились двое слуг с такими же нагруженными тележками.

– Позвольте, ну куда же я всё это?… – но дверь за Тутуринием уже захлопнулась, а слуги проворно и небрежно скидывали груз на пол.

Уже через пару минут и без того небольшая комната магистра изящной словесности стала малопригодной для свободного передвижения.

Боламбри нашёлся первым.

– А вы, как я погляжу, любите читать, магистр! Такие типа завалы и всего за полгода!

– Да, Бола… Видимо, мне придётся сначала разобраться тут, а уж потом заниматься архивами вашей кафедры… Я буду откладывать нужные книги, а вы собирать всё оставшееся.

Уже через полчаса на столе магистра высилась довольно внушительная стопка книг.

– О! А эт типа какие-то символы? Как эт вообще читать? – Боламбри вертел в руках тяжёлый том.

– Бог мой, аккуратней! – Майнстрем буквально вырвал из рук Боламбри тяжёлый кожаный переплёт. – Это очень ценная вещь, «Кодекс Рохонци»! Удивительная книга, алфавит, которым она написана, содержит более двухсот знаков.

– И?..

– И ещё никому не удалось прочесть её. Представляете, как это увлекательно?

– Не-е-е. Не понимаю, зачем вообще нужна книга, которую типа нельзя прочитать? И рисунков нет…

– Во-первых, это любопытно с научной точки зрения. Может быть, это какой-то новый, неизвестный нам язык. Или наоборот, древний и давно утраченный. А во-вторых, только подумайте, Боламбри, как это интересно, прочесть, что там!

– Не-е-е. Думаю, ерунда…

– То есть? – такого магистр не ожидал.

– Ну, типа если эт язык будущего, то кто написал книгу? И чем они думали? Считают нас либо тупицами непроходимыми, либо гениями. Если мы – дурни, то на кой чёрт нам их книга? Если же они думают, что мы типа гении какие-то, то сами глупцы.

– А если это книга из далёкого прошлого? – не оставлял надежду Майнстрем.

– А если прошлого, то там и подавно нет ничего интересного. Типа чего такого важного могут написать какие-то неудачники?

– Почему же неудачники?

– Были бы типа умные, язык бы сохранился, а так… Лабуду какую-нибудь нацарапали, а вы время тратите, голову ломаете.

Майнстрем аж покраснел от возмущения. Он уже хотел сказать что-нибудь резкое, что-нибудь такое, что совершенно чётко обозначит для Боламбри границы, за которые выходить не следует, но… ничего не придумал и, раскрасневшийся, словно чайник на огне, погрузился в разбор книжных завалов. Однако возмущение, кипящее в его душе, росло и вот, когда он уже придумал тонкую колкость, Бола снова выхватил из стопки какую-то книгу.

– Э-э-э! Да это же типа Оэр Линд! Во круто!

– Вы что, читали Линда? – Майнстрем настолько опешил, что даже забыл приготовленное едкое замечание.

– Ага. Умный малый! Не-е-е, он и в самом деле знает, о чём говорит.

– Думаю, он был бы польщён такой высокой оценкой, – не смог сдержать язвительный тон магистр.

Боламбри же, не обратив на это внимания, невозмутимо продолжал:

– А то! Он считает, что мужчины и женщины равны в своих умственных способностях. Я типа с этим согласен! А некоторые женщины, возможно, и превосходят отдельных мужчин!

– На личный опыт полагаетесь?

Насмешка снова осталась без внимания.

– Типа того. Отца я уважаю, но когда он, бывало, оставлял все деньги в «Голодном селезне», то только мать могла придумать, как прокормить семью.

Майнстрему стало стыдно за свои издёвки, и он продолжил более миролюбиво:

– Знаете, Бола, я бы на вашем месте воздержался от подобных высказываний, хотя бы публичных. Некоторое время назад я здорово поплатился за подобные мысли… Хотя, признаюсь, мне приятно, что вы из тех немногих, кто поддерживает мою инициативу, открыть женские курсы в нашем университете.

– Не-е-е. Не поддерживаю, – ответил Боламбри, не отрывая взгляда от книги. – Эт, я думаю, вы зря!

– Как же так? Вы же только что сказали, что некоторые дамы…

– Они типа и так умные, а если их ещё и учить, так однажды они и нас вытеснят. И что тогда? – студент поднял на Майнстрема большие карие глаза.

Магистр задумался на мгновение.

– До этого не дойдёт, уверяю вас Бола! В самом деле, не думаете же вы, что женщины когда-нибудь смогут командовать армией или управлять страной? – неискренне усмехнулся Майнстрем.

– Э-э-э, магистр. А ведь Линд об этом-то и рассказывает!

Майнстрем прикусил язык и, чтобы сменить тему разговора, ставшего внезапно неприятным, поинтересовался:

– Кстати, а сколько уже мы копаемся в этом? Часа два? Три?