Занавес, господа!

— Да, "Запорожец". — Струев недоуменно пожал плечами. — Но мы на нем редко ездим. Он уже старый, часто ломается и потому стараемся на нем ездить только тогда, когда действительно надо. Например, на дачу что-то перевезти или… — Он запнулся, сообразив, вероятно, что места, куда он ездит на "Запорожце", не очень интересуют Земцова, а интересует нечто другое.

— Машину водите вы?

— Нет, — Евгений Борисович снова недоуменно пожал плечами. — Моя жена. Давно, лет семь. Она получила права, а я, знаете ли, не люблю всю эту технику…

— …которая тем более ломается, — уточнил Иван. — Кстати, а где вы свой "Запорожец" ремонтируете?

— Э-э-э… — Струев замялся, — я, право же, точно не знаю, этим занимается жена…

— А вы постарайтесь вспомнить. Чтобы не тревожить расспросами вашу жену, — надавил, но не очень пока сильно Иван. Евгению Борисовичу этого, однако, хватило.

— Кажется, это мастерская где-то недалеко за городом… Там директор — приятель Виктора Хана. Да, да… жена, кажется, ремонтирует именно там…

Я покосился на Варвару и Марата, которые, в отличие от меня, сидели за спиной Струева. Варвара многозначительно повела глазами, Марат беззвучно хмыкнул. Иван же, казалось, был по-прежнему вполне благодушен.

— Может, вы вспомните и точный адрес этой мастерской? — поинтересовался он.

Евгений Борисович нахмурился, у него зашевелились губы и в такт им пальцы, продолжавшие сжимать носовой платок.

— Нет, точного адреса я не помню, — произнес он едва слышно.

— Так, так… Значит, не помните? — Иван вдруг всем своим огромным телом подался вперед и надвинулся на Струева, словно таран. — А машину Кавешникова куда ремонтировать пригоняли тоже не помните?

Евгения Борисовича отбросило к спинке стула, как будто ему дали в челюсть. По крайней мере, при некотором воображении могло показаться именно так. Он отпрянул назад столь резко, что даже очки на его носу подпрыгнули, и он вцепился в них рукой, не дав упасть на пол. Земцов тоже откинулся на спинку стула, но при этом напоминал тигра, ухватившего добычу и теперь раздумывающего, съесть ее сейчас или чуток погодить. Я все это наблюдал, как спектакль, пытаясь предугадать дальнейший замысел режиссера, хотя и понимал, что режиссер в данном случае не властен предсказать очередной ход героя. Герой между тем вдруг вскинул голову и воскликнул резким, непривычно громким голосом:

— Причем здесь машина Кавешниковых?! Я вас не понимаю!

— Значит, не понимаете? — Замцов повернулся ко мне. — Погребецкий, изложи суть дела.

Струев тоже повернулся ко мне. Это уже был не тот изумленно-перепуганный человек, каким я его наблюдал мгновение назад. Сквозь стекла очков не проглядывали ни страх, ни любопытство, а только твердость и решительность. Я, признаться, поразился. Встретить такую реакцию у Марины Ивановны — куда ни шло: сильная женщина, привыкшая рулить жизнью. Но Евгений Борисович… этот тюфяк… Он удивил меня уже во второй раз, и это было подозрительно.

Я изложил суть дела. Без особых подробностей, но и не упуская детали. Меня никто не прерывал. Я сам себя прервал один раз, спросив у Струева, где находится его дача. Он назвал место, противоположное от Восточной дороги. Когда я закончил, Евгений Борисович снял очки, протер, на сей раз с особой тщательностью, стекла и заявил тихо и непреклонно:

— Эта история не имеет ко мне никакого отношения.

— Евгений Борисович, послушайте! — Варвара держалась долго. Для ее нетерпеливого характера она проявила просто редкостную выдержку, но всему приходит конец. Ее зеленые глаза блестели, как у растревоженной кошки. — Вы ведь не умеете врать! По меньшей мере, два человека могут подтвердить, что именно вы приводили и уводили из мастерской Пака машину Кавешниковых. Эксперт взял пробу земли с колес "Волги", он возьмет пробу с земли около мастерской и тоже докажет, что машина там была. Зачем вы вообще отпираетесь?! Ведь вы ее не украли!

Струев медленно обернулся назад, посмотрел на Варвару долгим взглядом, затем снова повернулся к ней спиной.

— Я не знаю, почему тот молодой человек показал на мою фотографию. Возможно, я просто на кого-то похож. У меня обычная внешность, а люди с обычными, ничем не примечательными лицами похожи. Я не знаю. Но я ничего не крал. — И вдруг вскочил со стула и закричал пронзительно и яростно: — Я никогда ничего не крал!

Затем рухнул на стул, разом превратившись в серый бесформенный мякиш, который, однако, никак нельзя было разжевать.

— Спасибо, вы свободны, — сухо сказал Земцов.

В первые секунды Евгений Борисович никак не отреагировал, потом медленно поднялся и также медленно двинулся к двери. На пороге он на мгновение остановился, обвел нас внимательным взором, сказал "До свидания" и бесшумно вышел из кабинета.

— Ну и фрукт! — подал голос Марат. — А ведь кажется, лепи из него, что хош.

Варвара решительно двинулась к столу Земцова, по дороге подхватила стул, на котором сидел Струев, плюхнулась на него и, пододвинув к себе пепельницу Ивана, яростно зажала губами сигарету.