Занавес, господа!

— В понедельник вечером никто не заходил, во вторник тоже, а в среду, после поминок, к нам пришли все. Кроме Евгения Борисовича, его ведь… — Кавешников запнулся, явно подбирая приличествующие слова. — … пригласили в милицию. Марина Ивановна хотела пойти с ним, но ее почему-то не взяли, она пришла с нами, очень взволнованная, но буквально на пороге развернулась и отправилась домой, сказала, что будет лучше, если там подождет Евгения Борисовича. Кстати, а почему ей отказали? — Я неопределенно пожал плечами, Сергей Павлович смущенно улыбнулся. — Да-да, я понимаю, наверное, были причины… В общем, в среду были все кроме Струевых.

Вот так да, подумал я, именно Струевых и не было. Вернее, не было самого Струева, у которого как раз имелись ключи. Как же он их вернул на место?

— А вчера мы с Костей заходили сюда после работы, — продолжил Сергей Павлович. — Верочки как раз не было дома, она сидела на экзамене в театральном училище. Бедняжка, каково ей пришлось! Ведь наверняка что-то уже просочилось. Я был против, чтобы Верочка шла на экзамен. Зачем ей дополнительные переживания? Но она сказал: "Даже если все обо всем узнали, пусть видят, что мне не от кого прятаться". Но она, конечно, очень нервничала. Мы вообще все стали очень нервными. Вот и Костя. Мы вчера должны были поехать на консультацию в другую больницу, нас попросили посмотреть одного больного, а он, знаете ли, подполковник милиции. Костя опасался, что тот возьмет и спросит: "Это не вас ли подозревают в убийстве?" Представляете, в каком бы мы оказались положении? Я-то еще ладно, огни и воды прошел, а Костя, он чувствительный, все близко к сердцу принимает. Он, конечно, сильно нервничал. Даже портфель свой здесь забыл. Уже почти до метро дошли, когда он вспомнил. Пришлось вернуться. Уж меня, старика, он гонять не стал, я ключи от квартиры дал, он сам сбегал. И как раз Верочку у подъезда встретил, у нее экзамен раньше кончился. Она мне потом говорила, что Костя очень неважно выглядел. Впрочем, все мы сегодня неважно выглядим. В прямом и переносном смысле. Н-да… — Он скорбно вздохнул.

— А больше к нам никто не заходил.

Как все-таки Струев смог взять ключи, а потом их вернуть? Допустим, взять еще мог — где лежит автомобильная сумка, полагаю, многие знали. А когда успел вернуть? Совершенно ясно, что ключи назад подложили. И именно поэтому сунули их все вместе — туда, где уже лежал один ключ. Все вместе — и от гаража, и от машины — они бы не поместились в отделении, застегивающимся на "молнию". Струеву кто-то помог? Но кого он посвятил в свои планы? Жену? Но она дальше порога не проходила. И зачем вообще Струев брал машину? И какое отношение это имеет к смерти Глеба? Последние два вопроса я задавал себе не раз и не раз отвечал сам себе, что понятия не имею.

Вера Аркадьевна вошла в комнату, толкая перед собой сервировочный столик на колесиках. На нем стояли две чайные чашки, одна кофейная и все прочее причитающееся, включая вазочку с печеньем. Вера Аркадьевна бросила быстрый взгляд на мужа и, похоже, осталась довольной: он уже успокоился.

— Кстати, Игорь. — Она сделала взмах рукой, красноречиво свидетельствующий, что на нее сверху снизошло озарение.

— Помните, мы искали страницы газеты "Досуг" и какую-то страницу не нашли? — Я разочарованно развел руками. — Так вот я сейчас вдруг вспомнила. Мы в нее деньги завернули. Глеб у нас деньги одалживал, он книгу издавать собирался, а потом у него другой вариант с деньгами получился и он нам деньги быстро вернул. Так вот вернул он их в тот день, когда… — Вера Аркадьевна сделала глубокий вздох. — …его убили. Но утром он занес деньги, и мы их завернули в газету.

— Точно. Именно так! — Похоже, озарение снизошло и на Сергея Павловича. — Я утром пошел за хлебом, купил в киоске "Досуг" и только переступил порог квартиры, как пришел Глеб. Буквально тут же. Он сказал, что принес деньги.

— Много? — задал я бестактный, но необходимый вопрос.

— По нашим представлениям — да. — Сергея Павловича мое любопытство не смутило. — По сути все наши сбережения. Девятьсот долларов. Глеб вернул те же купюры, что у нас брал, — девять стодолларовых купюр, практически совсем новых.

— Глеб очень торопился, — уточнила Вера Аркадьевна, — даже в квартиру не стал проходить, отдал деньги и распрощался до вечера. И Сережа торопился, ему надо было на базар, мы ведь ждали гостей. Он тоже почти тут же ушел, но сначала взял, что было под рукой, то есть газету "Досуг", вынул лист, завернул деньги и спрятал в наш тайник.

— В тайник? — переспросил я.

— Ну, если это можно так назвать. — Вера Аркадьевна также, как и ее муж, не сочла мое любопытство предосудительным.

— А вы не могли бы проверить?

— Разумеется. Пойдемте.

Я слегка опешил. Впервые мне, тем более люди малознакомые, предлагали продемонстрировать свой тайник.

— Мы вам доверяем, — словно прочитав мои мысли, сказала Вера Аркадьевна. — Вы ведь друг Вареньки.

— И многие знают про ваш тайник? — Я почти не сомневался, что все прочие друзья уж точно в курсе. Но на удивление ошибся.

— Глеб знал, а больше… Сережа, ведь больше никто?