Занавес упал

Синюшное лицо повернулось к Артуру, в глубине пустых глазниц пульсировали синие огни. Губы мертвеца дрогнули и стали вытягиваться, образуя жуткий полумесяц улыбки, из уголка которого, будто дразня, торчал кончик языка.

«Ну, давай же обнимемся, друг?»

Улыбка стала противоестественно широкой, кожа натянулась до предела и лопнула, а Артур еще на один шаг приблизился к сумасшествию. Рот мертвеца теперь походил на большой шрам, рассекающий лицо от уха до уха, нижняя челюсть поползла вниз и повисла на сухожилиях.

Артур беззвучно зарыдал, не в силах отвести взгляд от Фролова, но нечто дьявольское, абсолютно безумное, обосновавшееся в сознании, как паразит, подбивало к тому, чтобы истерично расхохотаться. Вместо этого Артур громко икнул… и уже не мог остановиться. Икал и вздрагивал, икал и вздрагивал, безвольно пялясь на улыбку мертвеца. А в голове раздавались громовые раскаты — мощные, непрерывные.

Тело Фролова яростно затряслось, под синюшной кожей расползались голубые вспышки, одна за другой прорывались язвы. Труп трясло так, словно через него пропускали электрический ток. Вдалеке свечение в тоннеле гасло, мрак приближался. Когда он стремительно достиг места, где раньше находился завал, раздался звук, похожий на визг дисковой пилы… и Фролова разорвало на части. Внутри него будто бомба взорвалась. Ошметки плоти разлетелись по тоннелю, стянутый сухожилиями скелет рухнул на пол, голова кувыркнулась в воздухе и упала на территорию крыс.

И наступила кромешная тьма.

Ощущая на лице склизкую вонючую массу, Артур икнул и потерял сознание. Но, прежде чем он провалился в пропасть забытья, перед его мысленным взором промелькнула молния, а волосы на висках стали седыми… как и сама душа богатого мальчика.

* * *

Обливаясь холодным потом, Виктор метался на койке. Ему снился кошмар, из которого он никак не мог вырваться. Лицо кривилось, сомкнутые веки дрожали, сквозь стиснутые зубы продирались стоны.

Он видел во сне собственные легкие изнутри — черные, в потеках зеленоватой слизи, испещренные серыми сосудами. Они растягивались, с сухим треском втягивая в себя воздух, и с тем же хрипом сужались. В этом действе ощущалась дикая натужность, ведь механизм внутреннего органа полностью износился и работал вопреки, а не благодаря. Вот-вот сломается, застынет на очередном выдохе.

Виктор ощущал себя безвольной марионеткой. Но он здесь был не один. На стенке легкого висело похожее на спрута чудовище. Тонкие щупальца пронзали плоть, кожа лоснилась от иссиня-черной слизи, единственный желтый с розовым узким зрачком глаз медленно вращался в провале глазницы. У чудовища было имя, и — о да — Виктор отлично его знал: Рак. Шесть месяцев назад их представил друг другу врач в подмосковной больнице: «Прошу познакомиться. Виктор — это Рак. Рак — это Виктор. Вы теперь вместе навсегда, до самой смерти!»

Познакомились и стали врагами.

Сейчас Виктор слышал мысли чудовища. Они сочились той же злобой, что отражалась в желтом глазу. А еще Рак испытывал лютый голод. То был голод ненасытной черной дыры, пожирающей планеты, звезды, пространство и время.

Вместе навсегда.

Виктор глядел на чудовище, не сомневаясь: конец уже скоро. Щупальца-метастазы жадно вытягивали жизнь, и остановить процесс было невозможно. И вот что странно: именно сейчас, в этом кошмарном сне, пришел ужас из-за неотвратимости скорой смерти. А ведь, казалось бы, давно уже смирился и перестал заглядывать в будущее дальше завтрашнего дня. Но этот желтый глаз… Вид чудовища пробудил невыносимое желание жить.

Ох, как же хотелось ринуться в бой, наброситься на подлую тварь и рвать ее зубами, раздирать ногтями, выдергивать щупальца из черной ткани легких. Как же хотелось!.. Но он был всего лишь безвольным наблюдателем, и это бессилие сводило с ума.

Виктор теперь видел в желтом глазу злорадство: жить захотел? Ну уж нет! Сожру тебя, сожру тебя, сожру тебя!.. Вместе навсегда, до самой смерти!

Когда отчаяние достигло предела, он услышал мощный громовой раскат. Его развернуло, перед взором предстало величественное зрелище: клубящиеся тучи до самого горизонта — плотные, маслянистые, подсвеченные изнутри миллионами вспышек молний. В мглистой массе кружились вихри, огромные валы врезались друг в друга и распадались в клочья, чтобы через секунду собраться воедино. Масштаб странного грозового фронта поражал воображение, казалось, это бескрайний, живущий по своим законам океан чужого мира. Зрелище вызывало одновременно благоговение, тоску и страх. И какая-то сила манила, звала стать частью клубящейся массы.

— Я — Гроза-а! — услышал Виктор протяжный женский голос, по силе не уступающий реву урагана.

Гроза пообещала, что уничтожит желтоглазого монстра.

Но у всего есть цена.

И она рассказала, что он должен сделать.