Занавески

А л л а. Ольга тоже иногда встает! Бедная девочка! А я думаю, что она заладила: увези ее и увези. Хочу в дом инвалидов! Ах, Аркадий, подлец! Ты как думаешь, простить его?

Л о н г и н о в. Это твое дело.

А л л а. Он немного помоложе меня… Кровь у него горячая! Дим, а тебе не кажется… Нет! Погоди, погоди! Оля, можно тебя! (Отвозит дочь в сторону.) Ольга, ты понимаешь, что сказала?

О л я. Конечно, понимаю!

А л л а. Но ведь и ты молодая! И у тебя, несмотря ни на что, могут возникать желания?

О л я. Конечно.

А л л а. А тебе не кажется, что ты сама влюблена в Аркадия? Ты сама завлекала его?

О л я. Мама, прекрати.

А л л а. Ага! Попала в точку!

О л я. Хорошо… Допустим, попала! Я, может, давно живу с ним!

А л л а. Что?!

О л я. Да!

А л л а. Так вот зачем он приходит намного раньше меня! Я-то по глупости была уверена, что вы занимаетесь языком!

О л я. Ты, как всегда, наивна!

А л л а. Да! Действительно, я очень наивная! Меня так просто обмануть! И ему было хорошо с тобой?

О л я. Очень! Но я пожалела тебя и решила уехать. Сегодня мы с тобой простимся, и все!

А л л а. Знай! Знай, что я отныне ненавижу тебя! Что никогда более мы не увидимся! Я тебя выписала из Москвы!

О л я. Я видела штамп в паспорте.

А л л а. Да?

О л я. Да. Мне его показал Аркадий. Мама, он не женится на тебе. Как все брюнеты, он излишне эмоционален, увлекается!

А л л а. Что у тебя за манера все обобщать? Почему все брюнеты?

О л я. У Чехова раньше все брюнеты были пессимистами. Теперь все переменилось. Блондины — пессимисты. Брюнеты устремились к удовольствиям.

А л л а. Ты ни черта не понимаешь в жизни! У тебя книжный ум! (Возвращается к Лонгинову.) Дима, я догадалась! А сейчас все выяснила. Она влюблена в Аркадия. Теперь понимаешь? Я ее не виню! Девочка молодая, а Аркадий красив!

Л о н г и н о в. Говори тише. Нас все слышат.

А л л а. А я ничего не собираюсь скрывать! Я узнала, что она жила с Аркадием! Бедный мальчик! Он, конечно, из любезности! Из деликатности! А эта решила, что он из любви! Или из страсти!

П р а с к о в ь я. Уймись, ты, трещотка!

А л л а. Не смейте так со мной разговаривать!

Л о б о в. А ты что делаешь, а? Красотуля ты любезная! Соображаешь, что говоришь! Тебе же после за всю жизнь не отмыть себя! Понимаешь ты это?!

А л л а. Обойдусь без поучений!

П р а с к о в ь я. Дора, сколь там время-то?

Ф и р с о в а. Третий час!

П р а с к о в ь я. Вот те на! Проговорились! Ну, бывай здорова!

Ф и р с о в а. Побегла?

П р а с к о в ь я. Пойду. Покуда дойду, вот тебе и пять — как раз подою. Своих надо да Дуськиных.

Ф и р с о в а. По грязюке-то тяжело?

П р а с к о в ь я. А я напрямик, через пашню. Разуюсь да пошла.

Ф и р с о в а. Как меня возили, так мы там рыбу консервировали. Слышь, Вань, ты, может, когда и мою рыбку кушал! Я когда возьму да сучок в банку положу.

П р а с к о в ь я. Зачем?

Ф и р с о в а. Вдруг, думаю, где услышу, что в банках сучки. Не слышала. Видно, еще мои банки не купили.

И в а н. Страна-то вон какая! Как же ты услышишь?

Ф и р с о в а. Одна директорша с нами сидела. Вот она говорит, что утром в Москве анекдот расскажут, а через два часа уже над ним на Камчатке смеются. Как передается, никто не знает!

П р а с к о в ь я. Так ты про ноги чего же молчишь?

Ф и р с о в а. Про какие ноги?

П р а с к о в ь я. Ты мне что говорила? Ты мне говорила, как ноги застудила!

Ф и р с о в а. А! Так, милая ты моя! Целый день на бетонном полу стояла! Сапог резиновый на босу ногу — и стоишь!

П р а с к о в ь я. Вот! А у нас коровы хоть и не сосланы, а тоже на бетонном полу стоят! Сколь я тебе, Егорий, говорила: нельзя коров держать на бетонке!

Л о б о в. Знаю! Не дают леса!

П р а с к о в ь я. А ты посылай к нам, кто не дает!

Л о б о в. Ладно, будут полы.

П р а с к о в ь я (Оле). Так ты, дочка, приезжай с председателем. Он тебя до самого дома завезет. А ключ он знает где. Да все знают. Над дверями висит. Я в обед прибегну, поставлю квашню. К вечеру булок испечем да пойдем гулять на речку! Ой, у нас речка! Ой, диво! Прям с нее пить можно! А поди сыщи такую. Собачонка прибежит, так ты ей хлебца брось.

О л я. Ладно, бабушка.

П р а с к о в ь я. Ну, бывайте! Слышь, каторжная!

Ф и р с о в а. А?

П р а с к о в ь я. На троицу приезжай! Через неделю! Пива своего бидончик захвати! Вон для Ивана!

И в а н. Может, мне с тобой махнуть?

П р а с к о в ь я. При ордене да босиком?

И в а н. Ну? А чего?

П р а с к о в ь я. Да нехорошо это! Еще скажут, что украл. А так ты с машины сойдешь, подушки сгрузишь и пошел до магазина, грудь нараспашку!

И в а н. Не! Я теперь до троицы точно ни капли!

П р а с к о в ь я. Димитрий, а хошь, так подъезжай с дочкой!

Л о н г и н о в. Я подъеду!

П р а с к о в ь я (Утехину). Повинись перед людьми! Повинись, дурачок! Гордыня не ум. Можно и без нее прожить.

С в е т а. Марковна, так я с тобой! Гляди тут, Ванька, не забудь чего! Деньги-то у меня за пазухой. Хорошо, дом не продали! Сейчас свою Зорьку обратно в дом поведу!

П р а с к о в ь я. А у кого она?

С в е т а. У Кондрашиной!