Занавески

Входит  С т е п а н  А н д р е е в и ч. На нем вытертая кожаная куртка и кожаная кепка. На ногах кирзовые сапоги. Лицо запыленное. Он вносит тяжелые сумки, ставит их на лавку. Достает платок, вытирает вспотевший лоб. Насмешливо оглядывает Лукова. Тот быстро застегивает верхнюю пуговицу на рубашке, потом незаметно проверяет ширинку. Обрадован: нет, все нормально.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Явился, Сенека!

Л у к о в. Это он еще вас стесняется. А так бы просто и назвал собачьим именем.

П о л и н а. Здравствуйте, Степан Андреевич.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Здравствуйте, Полина Сергеевна, здравствуйте. А рыболов где?

П о л и н а. Ушел наверх, работать.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Ах ты, боже мой! Осенило, стало быть? Спокойная гладь вод вдохновила академика! Ты бы, Петька, записал в численнике, отметил этот день! Тоже ведь история!

Л у к о в. Если вы думаете, что я стану смеяться вместе с вами…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Иди лучше помоги. А где мать, Полина Сергеевна?

П о л и н а. Ушла в магазин.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Зачем? Что у нас в магазине есть? Я все купил. Даже ящик тушенки достал. Петька, тушенку оставь в сенях, а муку занеси в кладовку. Чем люди живы? Надеждой. Терпением и надеждой! Сенека, ты бы двигался пошустрее.

Луков уносит ящик.

П о л и н а. Зачем вы на него так?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Терпеть не могу учителей!

Возвращается  Л у к о в.

Вот он, Петька? Да какой он, к черту, учитель? У него штаны с задницы падают.

Л у к о в. И что у вас за манера марать? Вы сначала человека морально подавите, а после…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Тебя-то надо было физически задавить! Такое ты пустое место, что пустее не бывает. Во! Носом засопел! А! Понял, понял я, брат. Тебе, я гляжу, Полина Сергеевна поглянулась?

П о л и н а. Ну, это вы напрасно…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Ладно вам! Чего вы с нами церемонитесь? Натуры мы грубые… Недозавершенные, с точки зрения природы. Дешевая модель. Рабочая, так сказать. Что вы так на меня смотрите?

П о л и н а. Я на вас смотрю с интересом.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Вот, Петька, женщина эта — явление уникальное в нашем углу. А вы сами понимаете, какая вы красивая?

П о л и н а. Я не красивая. Вы ошибаетесь. Просто чувство меры.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А что это такое?

П о л и н а. Это вкус.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Да… Завтра Егору пятьдесят лет…

Л у к о в. Юбилей! Что же, и гости будут?

П о л и н а. Нет. Мы нарочно уехали от шума, от лишних слов.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Все лишние слова вы услышите от Петьки Лукова. (Берет в руки банку липтонского чая.) Ишь ты, какая баночка! Часто за границей бываете?

П о л и н а. Да. В год три, четыре раза.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Симпозиумы, конференции… А зачем? Нет, вам-то хорошо, а нам зачем?

П о л и н а. Чтобы жить дольше, надо знать больше.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А вы уверены, что мы и дольше жить будем?

П о л и н а. Конечно.

Л у к о в. Степан Андреевич настроен иначе!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Глупый маленький человек, я имел в виду, что будем жить так же, как жили и раньше. Вот вы смотрите на меня и думаете, что я злой человек. А я не злой. Просто не люблю людей. Верно, что рано иль поздно из всего человеческого сброда появится наконец-то народ в полном смысле этого слова. Где он вызреет? На каких землях? Мы же — просто сырье! Простите за болтовню, но соскучился по интеллигентным людям. Кругом морды! Честное слово! Дикарство! В молодые годы я даже плакал от злости, а после привык…

Л у к о в. Какое же дикарство?! В каждом доме телевизор!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Что ты нужного, полезного из него извлек! Ротозей!

Наверху появляется  Б а с а р г и н.

Вон церковь у нас закрыли. Бросили! Осквернили! Ты, как учитель истории, что сделал?

Л у к о в. Я учитель, а не поп!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Можно, а может, даже и нужно быть атеистом, но не безбожником!

П о л и н а. Вы так кричите, что Егор Андреевич не сможет работать.

Б а с а р г и н. Спасибо, Полина, но я не работаю. (Спускается вниз.)

Л у к о в. В каком-то смысле Степан Андреевич прав. Я хоть с ним и спорю, но только по частностям. Потому что в главном он того… Вот я поначалу свиней завел, двух бычков! Огородище размахнул соток на сто! И что? Книжки забросил, сейчас свиней не держу.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. И книжки не читаешь!

Б а с а р г и н. Вы как два резонера. А Полина зритель.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А ты трагический герой?