Занавески

Только раз в жизни Тимофеем и назвали, когда ногу оторвало. У меня одна нога, чистое дело — протез! Меня же в сорок четвертом призвали. Командир в атаку нас поднял, команду кликнул, мы и подрапали. А у меня в автоматике патронов нет, не подвезли, а в атаку надо. Дело военное, бежать все одно надо. Тут-то меня, ясное море, посередине как… этого… навернуло, так я и сел. Командер подбег и глаголет: «Тимофей, вертайся назад, у тебя ноги нет». После уж никто Тимофеем не звал. Тимоня да Тимоня. Карахтер легкий. А тут пензию давай хлопотать. По старости не дают, по инвалидности справки нету. Я говорю: а что ноги нету, это как? А мало ли где ее, мол, тебе оторвали. Да и то верно! Однако, на всякий случай, махнул в Москву, махнуть-то махнул, а куды? Куды не придешь; не туды пришел! Во курвы! Плюнул, да и назад. Покуль ходил по делишкам, вишь, и деву встретил на вокзале. Тоже, сердечная, намыкалась. Так я ей говорю: поехали со мной. Дом большой, а там не хошь, иди в село, может, и замуж выйдешь… Я почему говорливый такой… Я же сорок два года с коровами да баранами. Уйдешь до свету, придешь — темно! А тут жениться надумал. Старушонка одна осталась. Мужика нет, ребятишки вовсе бросили. Домишко у ей худенькой! Как, видно, взяли мужика на войну, так и никто дом не подправлял. Чистое дело: дом без хозяина — сирота! Сговорились мы со старушкой у прошлом годе, что приду на неделе свататься. Она как быдто подруг кликнет, а я быдто вина белого. Ладно… Да только на другу ночь возьми и сорвись матера. Крыша-то и завалилась. Мою невесту и поразмяло. А седни как раз год… Чистое дело, исторья? (Достает вино.) Помянем старую? Правда, вино кислое. Так ведь ныне и такого нету! Во что наделали! Они там думают, как водки не станет, тут те разом и хлебушко родится, и машин наплавят! Так кому плеснуть?

Сима что-то на ухо шепчет старику. Тот покивал.

Паренек! Не хлебнешь кисленького?

И в а н. Водки нет?

Н а к а т о в. Водки нету, сынок…

И в а н. Вина не надо.

С о м о в. Пейте один.

Н а к а т о в. А там еще кто? Баушка кака-то спит… Там, с мальцом. (Видит Стойлова.) Гражданин, для удобству положению, а?

С т о й л о в. Пить, между прочим, в общественных местах запрещено!

С о м о в. А вот мы сама общественность! И мы разрешаем!

С т о й л о в. И курить в общественных местах…

С о м о в. Да хватит вам, честное слово!

С т о й л о в. Нет, не хватит! Бригадира ко мне. Я вам говорю.

С и м а. Я сейчас…

Н а к а т о в. Во подлюга!

Пауза.

С т о й л о в. Ну-ка налей мне немного…

Н а к а т о в. Так он пошутковал! То-то я вижу, что не может же хороший человек этакое плести. Чо делать, гражданин хороший, чо делать! Попались мы все в эту мухоловку! Семьдесят лет, паря, сидим! Я-то уж в ней родился, вырос и жизнь кончаю! (Подает стакан Стойлову.) Ну, со свиданьицем, люди хорошие! Будем знакомы, Тимоня Накатов, сын Евпата Накатова, что убили как контру в тридцать первом году… (Выпивает.) Для сугреву! Ясное дело, для сугреву! А то жидкостей не будет промеж костей! Мне один мужик сказывал, жидкостей не будет, сустав и заскрипит. У меня вон железные суставы есть. Их-то я солидолом намандрячу, и опять хорошо. Но без водки худо стало! Раньше мужик хуть водку пил, а теперь все, что горит, все в себя льет! Отсюда и попомерло сколь, сколь инвалидами сделались…

С т о й л о в. Зря, значит, водку убрали?

И в а н. Зря! Кто они такие, убирать, ставить… Вначале спаивали народ, теперь его за рыло… А сами втихую лупят…

С и м а. Ну, пойду… кому чайку надо?

А н н а. Девушка, дайте покушать за христа ради! Только и было что на билет… За христа ради! Хоть сыночку дайте покушать!

Пауза.

Н а к а т о в. Иди, милая! Чего тебе? Иди!

А н н а. Пойдем, Коленька, пойдем, покуда зовут! (Подходит.) Спасибо, люди добрые… Иди, Коля! Скажи людям… Скажи: люди добрые, спасибо вам! Скажи…

К о л я. Не надо, мама… Спасибо, я не хочу…

А н н а. Стесняется он! Коляня, меня пожалей! У него с голоду припадок начнется! Коляня!

К о л я. Ну что ты, мам… (Неловко идет к матери.)

Н а к а т о в. Иди, сынок. Жалко, что ли, харчей? Кушать попросить никогда не стесняйся! Таких, как ты, не мы кормим, Господь кормит! Даша, открывай сумку.

С о м о в. Подождите. У меня все есть. Будьте любезны, садитесь. Мне очень понравилось, как вы, Тимофей, как вас по отчеству?

Н а к а т о в. Евпатыч… А чо?

С о м о в. Я говорю, что мне очень понравилось, как вы, Тимофей Евпатович, сказали о Боге.

Н а к а т о в. Не припомню…

С о м о в. Как же? Вы же замечательно сказали: «Не мы кормим, Господь!» (Достает яркую сумку.) Ага! Ветчина голландская. Пиво французское…

Н а к а т о в. В банке? Пиво?! Где, говоришь, делают?

С о м о в. Во Франции.

Н а к а т о в. Им что, железо некуда девать? А как банка сржавеет?! Пиво прокиснет? Об людях-то они думают или вовсе все об себе?

С о м о в. Думают, думают! Это мы не думаем…