Занимательная история. Выпуск 4

Рисунок 12. Поле классификации отдельной особи по пассионарно-аттрактивному принципу

Иное дело учёные, творческие люди и пророки, – они все оказываются в одной компании, вектора их пассионарности попадают в третий квадрант поля. При этом можно совершенно определённо сказать, что на смертном одре они никогда не скажут «Я сделал всё что мог, и всё что мог я сделал»; для них процедура перехода в рай – досадная пауза на их пути к разгадкам тайн Природы. Этих Церковь могла «приручить» только идеей Середины Аристотеля и логично вытекающей из неё позицией невмешательства, позицией полёта над схваткой, – мол, я тут занимаюсь вселенскими вопросами, и вы там уж как хотите, но только не мешайте мне. Высокая степень пассионарности не всегда соседствует с добродетелями.

Редко кому даже из гениев было досуг осознать «двойственность того, что мы называем природой: красота, одухотворённость, гармоничность, дружественность, с одной стороны, всеобщее взаимопожирание живых существ – с другой. Неужели не очевидно, что и та, и другая сторона – одинаково реальны?.. Почему же случилось так, что это роковое противоречие до сих пор не понято и не разрешено? Не потому ли, что религиозная мысль на Западе свыше двадцати веков находится в плену идеи абсолютного всемогущества Бога и вытекающих отсюда предрассудков о единстве Природы, а на Востоке – устоявшейся философский монизм не даёт приблизиться к понимаю её двойственности?» [Даниил Андреев. Роза Мира].

Иными словами, всё разнообразие объектов поклонения сводилось, в конечном итоге – что в христианстве, что в иных авраамистических религиях монотеизма, – к единому началу, к субстанции, к некоей вообразимой сущности Создателя. А добропорядочность адепта этих религий определялась смотрящими этих религий как следование правилам Середины, так как за абсолютную истину отвечал только бог и любое приближение к которому от точки Середины меж Добром и Злом долгие века воспринималось Церковью как стремление человека занять место бога, что заканчивалось для пассионарных личностей обычно костром.

Но если человек стоит в отдалении от бога, то разве он не стоит в отдалении и от сатаны, и разве эти два отдаления на одной оси моральных норм не одного порядка, коль расстояние и до бога, и до сатаны – бесконечность? Разве точка стояния человека не является тогда серединой отрезка, точкой равновесия на весах Великой схватки Добра и Зла? И разве не может человек называть себя в таком случае и добрым и злым одновременно? Именно в этом случае получается, что человек стоит над схваткой. Но разве не отвратительна эта христианская модель для бойцов сил Добра? На Руси эта мерзкая позиция иудохристианской Церкви имеет точное описание – И вашим и нашим!

Полагаю, что в Европе было только два человека, кто, по крайней мере, двигался к ответу на вопрос Даниила Андреева, – это Николай Кузанский и Г.В. Лейбниц. Первый вплотную подошёл к математическим операциям с бесконечностью… т. е. с богом, второй придумал понятие «монада» как «продукцию» только Добра.

Но и Восток не дремал. Считаю, что ислам, найдя узкую нишу здравого смысла в железобетонной конструкции Корана, обогатил через неё мир талантами своих выдающихся суфиев: ат-Туси, ал-Газали, аль-Араби, Низами, Руми…

Однако и Кузанец, и Лейбниц «открыли Америку» не первыми, главные кирпичики в фундамент новой русской парадигмы Мироздания ко времени их феерического творчества были уже внесены в космологии буддизма и зороастризма. Васубандху – Второй Будда – ещё в V в. развил идеи разноматериальности человеческой природы, многомерности и многослойности мира (см. работы В.И. Рудого и Е.П. Островской). А идея дуализма сил Космоса была более чем удачно разработана в зороастризме – религии много более древней, чем буддизм. О чём несколько слов отдельно.

Заратуштра был тем Учителем, кто принёс южным ариям вариант расшивки идеи о единстве Природы. Хотел бы заметить, что идея ария, посеянная среди жителей Персии могла родиться только в окружении ариев, соплеменников – на вершине моноэтнической пирамиды, на которую был вынесен Спитама из рода Парушаспа, и эта пирамида никак не могла находиться в тюркской Согдиане, на землях совершенно иной, тюркской культуры. Но именно в Согдиане (современный Туркменистан) учёные обычно локализуют родину Заратуштры. Полагаю, что если всё-таки считать, что в Персию Спитама пришёл, а не родился там, то та пирамида ариев, которая вынесла на свою вершину Спитаму, находилась к северу от Ирана, что вполне прозрачно доказывается, в частности, свидетельствами о вечно горящем огне в святилищах народов Северного Ведического пояса вплоть до XVI в., – это является одним из основных внешних атрибутов зороастризма и, соответственно, дохристианской веры славян.