Занимательно, если не выдумки

— Его зовут Спальчик. Кажется, его отец был дровосеком или углежогом, или кем-то в этом роде. Рассказывают жуткие истории о пособничестве в убийстве, неблагодарности, лжи и деньгах, полученных за оговор. Но вы станете думать обо мне так же плохо, как и о нём, если я буду продолжать злословить. Давайте лучше полюбуемся восхитительной леди с букетом роз, что идёт прямо к нам. Я никогда не видела её без роз, эта привязанность тянется из прошлого, но вы, конечно же, прекрасно знаете об этом.

— Ах, красавица^{7}! — воскликнула моя компаньонка, когда леди с розами подошла поближе. — Как это на вас похоже — прийти ко мне теперь, когда сама я ходить уже не могу.

Затем, повернувшись ко мне и изящно вовлекая меня в беседу, сказала:

— Вы должны знать: хотя мы ни разу не встречались пока обе не вышли замуж, но с тех пор мы как родные сестры. Так много сходства в наших обстоятельствах и, я бы сказала, в наших характерах. У каждой из нас есть по две старшие сестры (правда, мои сёстры лишь сводные), которые были не столь добры к нам, как могли бы.

— И которые с тех самых пор сожалеют об этом, — добавила вторая леди. — С тех самых пор, как мы взяли в мужья принцев, — продолжила она с лукавой улыбкой, в которой не было и намёка на недоброжелательность. — Ведь замужество сильно изменило наше положение. К сожалению, мы обе были неаккуратны в соблюдении правил, и — злосчастное последствие неаккуратности — нам обеим пришлось претерпеть унижения, обиды и боль.

— И обе очаровательны, — прошептал кто-то позади меня. — Ну же, милорд маркиз, скажите это, скажите: «И обе очаровательны».

— И обе очаровательны, — во всеуслышание проговорил уже совсем другой голос. Я обернулся и увидел хитрого котоподобного егеря, побуждавшего своего хозяина произнести несколько учтивых фраз.

Леди поклонились с видом высокомерной признательности, который ясно дает понять, что комплимент из такого источника малоприятен. Тем не менее, наша тесная компания распалась, и я очень сожалел об этом. Маркиз же выглядел так, будто его вдохновения хватило как раз на один спич, и он надеется, что большего от него и не ожидают. Всё это время за его спиной стоял егерь, полудерзкий и полураболепный в своём поведении. Леди, будучи настоящими леди, казались огорченными неуклюжестью маркиза и задали ему пару пустячных спасительных вопросов, ответы на которые не должны были его затруднить. Егерь меж тем постоянно бубнил что-то себе под нос тихим рычащим голосом. Я отступил чуть назад во время этой заминки в обещавшем быть столь приятным общении и не мог не слышать того, что он говорит.

— В самом деле, де Карабас глупеет день ото дня. Мне ужасно хочется вернуть ему его сапоги и пусть живет, как знает. Я давно собирался ко двору, ко двору и отправлюсь. И потружусь на собственный успех, как трудился для него. Император, несомненно, высоко оценит мои способности.

И таковы ли уж французские обычаи, или егерь в ярости позабыл о хороших манерах, но только он фыркал и плевался направо и налево прямо на паркетный пол.

И тут очень уродливый, очень приятный мужчина подошел к леди, с которыми я только что говорил, и подвел к ним изящную белокурую даму, одетую с ног до головы во всё чистейше белое, как будто она — истовая поклонница белого цвета. Я не думаю, что в её одежде был хотя бы клочок какого-нибудь иного оттенка. По-моему, я слышал, как приближаясь к дамам, она издавала какой-то тихий звук, напоминающий пение закипающего чайника и воркование голубя одновременно.

— Мадам Мяумяу^{8} очень хотела повидать вас, — сказал мужчина, обращаясь к леди с розами, — вот я и привел её к вашему обоюдному удовольствию!

Какое честное, доброе лицо, но, ах, как оно безобразно! И всё же оно мне нравилось больше, чем множество красивых лиц. Предупреждая Ваше поспешное суждение, скажу, что выражение печального признания собственного уродства на лице этого мужчины безусловно располагало к себе.

Нежная белая леди меж тем поглядывала на моего соседа егеря так, будто они были давние знакомые, что решительно ставило меня в тупик — слишком уж сильно различалось их положение в обществе. И всё же нервы мадам Мяумяу и егеря, несомненно, были настроены на один лад — когда за гобеленами раздался звук, более всего напоминающий возню крыс или мышей, на лицах обоих появилось выражение напряженного тревожного ожидания. И по их беспокойному поведению, учащенному дыханию мадам и расширившимся горящим зрачкам егеря, было очевидно, что эти непримечательные звуки сильно затронули их обоих, в отличие от всего остального собравшегося здесь общества.

Уродливый муж прекрасной леди с розами на сей раз обратился ко мне:

— Мы очень огорчились, обнаружив, что мсье не сопровождает его соотечественник — великий Жан Английский. Я не могу произнести его имя правильно, — и он взглянул на меня с надеждой на помощь.

«Великий Жан Английский!» И кто же это теперь великий Жан Английский? Джон Буль? Джон Расселл? Джон Брайт?^[8]