Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

НЕОБХОДИМОСТЬ В ОДЕЖДЕ СЛУЧАЙНОСТИ

Оставим на время Тугодума: пусть он как следует усвоит и переварит эту мысль. А мы с вами вернемся к сравнению сюжета гоголевского "Ревизора" с сюжетом повести Вельтмана "Неистовый Роланд". 

Почему же все-таки Гоголь не пошел по пути Вельтмана, не стал, чтобы сделать свою историю как можно более правдоподобной, рядить своего Хлестакова в генеральский мундир с орденами и вообще даже не попытался сделать фигуру своего мнимого ревизора более вальяжной, придать ей хоть какие-то черты сходства с высокопоставленным государственным чиновником? 

Продолжая сравнение гоголевской комедии с повестью Вельтмана, хочу сперва обратить ваше внимание на одну маленькую деталь. 

В одном из первых, черновых вариантов "Ревизора" сообщалось, что унтер-офицерская жена (там она еще не называлась вдовой) была высечена за то, что она, как сваха, отвела жениха от Марьи Антоновны. 

В окончательном, беловом варианте эта подробность отсутствует. Там вообще не говорится, за что эта женщина была высечена. Приводится только идиотское оправдание городничего, что вдова, мол, "сама себя высекла". 

Я думаю, что указание на причину, из-за которой унтер-офицерская вдова была высечена, Гоголь вычеркнул не зря. Ведь если бы городничий приказал ее высечь за то, что она расстроила свадьбу его дочери, - это был бы частный, а главное, отнюдь не ординарный случай. Варварский поступок городничего таким образом был бы если и не оправдан, так по крайней мере объяснен: им двигала личная злоба, личная месть. Если же нам даже и не сообщают, за что бедная женщина была подвергнута порке, - это значит, что такие дела там в порядке вещей, что это самый обычный, не заслуживающий никакого особого объяснения случай. И даже не случай, а просто быт, будничная деталь повседневного тамошнего бытия: вчера высекли вдову, завтра высекут еще кого-нибудь... 

Вот такими же соображениями руководствовался Гоголь, когда решительно отказался от всех реалистических мотивировок, призванных подтвердить правдоподобность происходящего, которыми так обдуманно, так старательно обставил фантастический сюжет своего повествования Вельтман. 

У Вельтмана, например, так и не пришедший в сознание актер, повторяя в бреду отрывки и реплики из разных своих ролей, упоминает имя какой-то Софьи, в которую он якобы влюблен. А дочку приютившего его казначея тоже зовут Софьей. И казначей, естественно, приходит в восторг, решив, что "генерал-губернатор" влюбился в его дочь. Жена же казначея очень этим недовольна, потому что Софья ей не дочь, а - падчерица. А у нее есть своя, родная дочь. И она, понятное дело, предпочла бы, чтобы "генерал-губернатор" влюбился в нее. 

Между супругами происходит такая сцена. 

ИЗ ПОВЕСТИ АЛЕКСАНДРА ВЕЛЬТМАНА "НЕИСТОВЫЙ РОЛАНД" 

В спальне казначея был ужасный спор между ним и его женою. 

- Полно, сударь! ты думаешь только о своей дочери, а мою ты готов на кухню отправить, сбыть с рук, выдать замуж хоть за хожалого. Я своими ушами слышала, как он произносил имя Ангелики. 

- Помилуй, душенька, я могу тебе представить в свидетели Осипа Ивановича. Как теперь слышу слова его высокопревосходительства: "Это дом моей Софии, моей дражайшей Софии!" 

- Ах ты этакой! Так ты и последний домишко хочешь отдать в приданое своей возлюбленной Софии!.. Нет, сударь, этому не бывать!.. 

- Прямая ты мачеха! Бог с тобой! По мне все равно! и Ангелика моя дочь; впрочем, кто тебя знает... 

С сердцем казначей вышел из комнаты, не кончив речи. 

Гоголю все эти подпорки, все эти хитросплетения не нужны. У него родная мать (Анна Андреевна) и родная дочь (Марья Антоновна) соперничают друг с другом, ревнуют друг друга. И эта коллизия представляется нам не только совершенно правдоподобной, но и предельно достоверной. В нее веришь, потому что она помогает проявиться характерам действующих лиц. Только в ней, в этой необычной ситуации эти характеры и раскрываются по-настоящему, во всей своей, так сказать, красе. Ну, а кроме того, в эту необыкновенную ситуацию мы верим еще и потому, что успели уже постичь удивительный характер Хлестакова, у которого "легкость в мыслях необыкновенная" толкает его на объяснения в любви, обращенные попеременно то к матери, то к дочери.