Заново рожденная. Дневники и записные книжки 1947–1963.

Вчера вечером А. открыла «Оловянный ангел», и Г. пригласила меня пойти с ней. Пока я не напилась, все вокруг казалось мне страшно угнетающим – Г. пришла уже пьяной и провела вечер в настроении истерического дружелюбия по отношению ко всем женщинам, с которыми она спала в прошлом году (и которых теперь ненавидела)… Кажется, они были там все… Пришла и бывшая подруга Мэри, выглядевшая очень угрюмой… Б. и А., конечно, крепко напились и сломали одно из оконных стекол… воображаю, что они говорят сегодня!.. Облобызавшись с миллионом других людей, Г. принялась обнимать меня, что, мягко говоря, выглядело презабавно… Затем подкатил какой-то урод (Г. орала на всю комнату: «Ей всего лишь 16 – можете себе представить? А я ее первая любовница»), пожелавший меня «спасти»… Г. подтолкнула меня к нему («Наберись немного опыта с мужчинами, Сью»), и, прежде чем я успела опомниться, мы уже танцевали и обнимались… \На полях рукой СС: «Тим Янг»] Он произнес прекрасную фразу, которая прозвучала вполне искренне, но когда он спросил, верую ли я в Бога, мне следовало плюнуть ему в глаз… Но вместо этого, черт побери, я дала ему свой номер телефона (это был единственный способ от него избавиться) и вернулась в главный зал [ночного клуба]. Я оказалась в компании трех женщин: одну звали С., юрист, примерно 35 лет, «distinguee»[6], как не уставала повторять Г., родилась и выросла в Калифорнии, щеголяла автомобилем «Кросли» и фальшивым британским акцентом, который то и дело пропадал в дебрях ее подсознания… Г. говорила, что жила с ней два месяца, пока С. не купила пистолет, угрожая застрелить их обеих. Две другие женщины, Флоренс и Рома, были лесбийской парой… У Г. была связь с Флоренс… Вдруг С. рассмеялась и спросила, осознаем ли мы, что все происходящее отдает пародией на «Ночной лес»… Конечно, так оно и было, и мне самой, к моему веселью, не раз приходила в голову та же мысль…

[На чистой странице тетради СС пишет фразу: «Прочитать “Молль Флендерс”».]

30/5/1949

Какими бы слащавыми и детскими они ни казались, я, не удержавшись, записываю в тетрадь несколько четверостиший из «Рубаи» [Омара Хайяма], ведь они с такой полнотой выражают мой теперешний эмоциональный подъем…

31/5/1949

Я перечитываю строки Лукреция, что записала в тетради № 4: «Жизнь продолжает жить… Аумирают лишь жизни, жизни, жизни».

Иногда полезно перечитывать старые дневники – вот что я записала в прошлое Рождество: «И пусть он знает, что мне неизвестно решение, некий демон терзает меня всему вопреки, наполняя меня до краев болью и яростью, страхом и дрожью (я перекошена, вздернута на дыбу, несчастна), и разум мой находится во власти судорог неукротимого желания» —

С тех пор я прошла большой путь, научившись «отпускать», научившись владеть мгновением более полно, более широко – принимая себя, да, вот именно, радуясь себе —

Поистине, самое важное – это ничего не отрицать. Подумать только, сколько сомнений у меня было, прежде чем я решилась приехать в Беркли! Что я даже подумывала об отказе от нового опыта! Какой катастрофой это могло обернуться (хотя я об этом никогда бы не узнала!)—

Я знаю, чем мне заняться в Чикаго – начну хватать новый опыт и новые впечатления, а не ждать, пока они придут ко мне сами. Впрочем, я в силах заняться этим уже теперь, так как Большая стена пала – ощущение святости, неприкосновенности собственного тела — меня всегда переполняло вожделение, как и сейчас, но я воздвигала на своем пути концептуальные препятствия… Втайне я всегда осознавала свою безудержную страстность, но ни одна возможность выйти на волю не казалась мне приемлемой или приличной —

Теперь я знаю о своей способности испытывать величайшее наслаждение на чисто физическом уровне, без «родства умов» и т. д., хотя, конечно, последнее тоже желательно…

Ирэн чуть меня не погубила – сгущая мое чувство вины в отношении собственных лесбийских наклонностей, которое, в зачаточной стадии, всегда было мне присуще, выставляя меня уродом перед самой собой —

Теперь я знаю правду, знаю, что любить – это хорошо и правильно, что мне, в некоторой степени, дозволили жить —

Все начинается теперь —я рождена заново

4/6/1949

Шостакович, концерт для фортепьяно

Скрябин, прелюдии

Франк, симфония ре минор

Прокофьев, симфония № 5

Месса до минор [Бах]

Секс с музыкой! Интеллектуальное пиршество!!

6/6/1949