Заноза для мажора

Волкову законы не писаны, он прет напролом даже туда, где заперто. Причем если через дверь не получается пройти, не сдается, вылезая через окно и, что смешнее всего, вынуждая меня делать тоже самое. Ну да, в моем-то платье только через рамы переползать.

Наверное, целый час мы вот так бродим по усадьбе, заглядывая даже в те дальние уголки, куда и во время экскурсий вход запрещен. Наши шаги гулким эхом отскакивают от стен, а смех еще долго кружится под высокими потолками. Озорства ради успеваем вальяжно посидеть везде, где имеются посадочные места, полапать все древние вазы, зависнуть на балконе второго этажа, наслаждаясь видом на золотистый сад, поваляться в шикарной, но ужасно жесткой из-за отсутствия перины постели, спрятавшейся под балдахином и даже поклацать по кнопочкам давно расстроенного пианино.

Вечеринка заканчивается когда нас настигает охрана и просит удалиться. Жаль. Не буду лукавить, это мой самый веселый благотворительный вечер из всех, на которых когда-либо приходилось тухнуть. К тому моменту когда мы возвращаемся вниз, зал успевает опустеть. Все передислоцировались в другую часть усадьбы, где начался традиционный аукцион. Находим благодаря обслуге нужное место, но внутрь не заходим, подобно школьникам подглядывая в щелку.

Правда быстро сбегаем, спалив самих себя. Я слишком сильно облокотилась на Дениса, а тот на дверь. Наверное, мы смотрелись предельно странно, в прямом смысле слова ввалившись в комнату и распластавшись на фешенебельных полах. Извиняемся, театрально раскланиваемся в реверансе с поклонами и сваливаем оттуда к чертовой матери. И обычной матери, кстати, тоже. Которая, судя по морковному цвету лица, успешно сгорает от стыда за дочку. Да и пофиг.

С хохотом прячемся за одной из колонн, а потом… А потом, я сама не особо понимаю даже как это выходит, прямо там уже страстно целуемся с Волковым. Страстно, горячо и дико возбуждающе. Не берусь утверждать наверняка, кто стал инициатором, но могу точно сказать, что сама я не против происходящего. И дело не в алкогольных парах, которые давно выветрились. Не знаю. Наверное, дело в стихийной безрассудности, накрывшей меня. Той самой, что заставляет порой совершать безумства, не думая о последствиях.

Холодный мрамор леденит спину, зато обжигающие пальцы на моей закинутой на Дениса ноге разливают по венам выжигающий все дотла пожар. Лед и пламя в одном флаконе. Манящий коктейль для обострившихся чувств. Приятное наваждение, азарт, похоть, предвкушение и игра на грани. Его язык вытворяет такие дикие танцы, что мои стоны еще долго гуляют по коридору, а тело сводит сладкой судорогой.

Не знаю, куда бы все это нас завело, если бы не аристократичного кроя прилизанный дедок, вынырнувший к нашему убежищу в самый неподходящий момент. Или же подходящий. Это как посмотреть.

Наваждение проходит так же быстро, как и появляется. Отталкиваю от себя Волкова, обескураженно вытирая распухшие губы с напрочь съеденной помадой. Обескураженно не потому, что нас застали с поличным, а потому что поддалась порыву. Куда мозг-то ушел гулять? Алло, прием. Живо возвращайся на базу. Мы так не договаривались.

— И это современное поколение. Наше будущее. Сплошная аморальность, — кряхтит проходя мимо дедок, в одной короткой фразе умудрившись выразить весь спектр своего негодования.

— Ну так, дед. А будущее поколение-то как появляется? Или в СССР секса не было? — смеется ему вслед Денис. Я балдею. У человека все огонь, никаких сомнений и разногласий между здравым смыслом и гормонами. Более того, лезет продолжить, но нет. Достаточно на сегодня совершенных глупостей. — Ну вот. Облом, — грустно вздыхает Волков, когда я пресекаю дальнейший физический контакт вскинутыми ладонями. — Нечестно. Ошиваются тут без дела всякие. Он мог минут через двадцать попозже мимо проходить?

— Прости, дружок, — сочувствующе хлопаю его по плечу, хотя и самой-то едва ли лучше. Приятно покалывающее пульсирующее желание внизу живота наотрез отказывается утихать. — Дальше тебе придется развлекаться самим с собой. Я что-то перегорела.

— Ты куда? — реагирует он на мою попытку свалить.

— В туалет. Фэйс поправить, — но если честно, переждать бурю в безопасном месте. Чтоб снова не накрыло.

— У тебя с ним и так все в ажуре, — вот уж успокоил. Мастер пикапа просто. — Давай еще немножко поцелуйчиков? Ну пожа-а-алуйста.

— Вон, с Венерой потренируйся, — киваю на ближайшую статую с обнаженной дамочкой.

— Так это не Венера. Та ж вроде без рук, — озадачивается Денис, почесывая затылок. — Или нет?

Не вдаюсь в подробности, оставляя его любоваться мраморным женским бюстом. Единственным, который сегодня он еще потрогает, ибо я пас. Хватит морочить себе голову. И так заигралась, что чуть самолично не продалась. Ради долбанного пари. Возвращение в реальность дается болезненно и безжалостно. Это хорошо. Ничего нет эффективнее невидимой оплеухи.