Запад

— Но как… откуда?! — Ян всё ещё не обрёл способности связно излагать мысли, и тогда Яринка разомкнула их объятия, бесстрашно шагнула вперёд, загораживая любимого узкой спиной, и, сунув руки в карманы куртки, заговорила:

— Как вы узнали где нас искать? Что с Михаилом Юрьевичем и остальными? И почему бы вам сейчас не залезть обратно в свою жестянку, и не свалить нахрен?

Тут уже челюсть отвисла у Бурхаева. Как и моя, если честно. Только охватившие нас с отцом Яна эмоции были разными: он начал багроветь от ярости, а я, глядя на подругу, не смогла сдержать гордой улыбки.

— Рыженькая, — наконец, справившись с удивлением, протянул Бурхаев, — Как же, помню-помню! А ты не промах, надо отдать должное — захомутала-таки моего дурня, против родного отца повернула! Настоящая хищница, ничего не скажешь, и это в твоём-то возрасте! Далеко пойдёшь, девочка… точнее, пошла бы…

Он не договорил, пожевал губами, снова перевёл взгляд на Яна, но Дэн опередил его:

— Что с Михаилом Юрьевичем? Как у вас оказался его телефон?

— В следственном изоляторе ваш Юрьевич, — Бурхаев покачал головой, — И чего не хватало человеку? Положение имел, деньги имел, мог бы достойно встретить старость, так ведь нет — в подпольщика поиграть захотелось, мир менять.

— Кто ещё, — голос Дэна предательски охрип, — Кто ещё там… с ним?

— А мне какое до этого дело? — Бурхаев насмешливо прищурил слезящиеся на ветру глаза, — Меня ваши глупые движухи вообще бы никогда не заинтересовали, не вляпайся мой сын в это дерьмо. Ну раз уж вляпался, то вам хуже…

— Папа! — Ян моргал беспомощно, как разбуженный посреди ночи ребёнок, — Папа…

— Уже папа? — Бурхаев повысил голос, в нём зазвенела плохо сдерживаемая злоба, — Теперь я тебе снова папа? А когда ты мне в зубы стволом бил, а потом по асфальту мордой волок, не папа я был?!

— Мы же договорились, — еле слышно прошептал Ян, и Яринка шагнула обратно к нему, прижалась плечом.

— О чём мы договорились?! Что ты меня из подвала выводишь, а я вас не трогаю! Я и не трогал, хотя видит бог, как хотелось вернуться в ту же ночь, и вырезать всех прямо в постелях! Я этого не сделал, обещание выполнил. Но не обещал, что позволю своему сыну продолжать чёрте-где да чёрте-с-кем болтаться, и фамилию мою позорить! Благословить на жизнь с малолетней шлюхой не обещал!

Ян сжал кулаки, и так резко побледнел, что на миг мне показалось — не избежать папаше-Бурхаеву повторного нокаута, но Дэн, тоже почувствовавший опасность момента, поспешил спросить:

— Это Михаил Юрьевич рассказал вам, где нас искать? Почему?

Бурхаев пренебрежительно фыркнул.

— Как будто у него выбор был! — но тут же торопливо добавил, обращаясь в основном к Яну, видимо мнение родного сына что-то значило даже для него, — Я вашего Юрьича даже пальцем не трогал, он сам не дурак. Понимает, что нет смысла доводить до крайних мер, если результат всё равно один.

— Если он рассказал, почему тогда за нами не гонится никто кроме тебя? — Ян совладал с собой и снова бережно обнял Яринку.

— Да кому вы нужны? Что вы из себя представляете? Тем более в этих краях и гоняться ни за кем смысла нет, всех и так отстреливают. Угадай, кто погранцам на лапу дал, чтобы сегодня активность не проявляли? Или думал, здесь можно просто вот так гулять?!

— Но как ты узнал где именно нас найти? Мы сами не знали, где окажемся!

Вместо ответа Бурхаев вдруг поглядел куда-то мимо нас и расплылся в многозначительной улыбке. Я и Дэн обернулись, разомкнув объятия…

По мосту торопливо шёл Белесый.

Ни деда Венедикта, ни Дульсинеи Тарасовны с ним не было, бывший охранник шагал один. Тощий рюкзак с нехитрыми пожитками болтался за его спиной, руки поднялись до плеч, демонстрируя пустые ладони. Не замедляя шага, он миновал нас, и двинулся прямиком к вертолёту. На какой-то миг мне показалось, что Белесый спятил и собирается голыми руками побороть Бурхаева вместе с вооружённой охраной, но, как выяснилось, я была слишком хорошего мнения о нём.

Не дойдя пары шагов до отца Яна, Белесый вдруг странным образом изогнул одновременно спину в нелепом полупоклоне, и губы в подобострастной улыбке.

— Сударь?

— Всё в силе, — небрежно отмахнулся тот, — Можешь садиться.

Белесый на секунду согнулся ещё сильнее, а потом ужом скользнул к вертолёту, взялся за выступающий из двери поручень, но помедлил и оглянулся на нас. Кажется, в его глазах мелькнула виноватость, но скорее всего я просто принимала желаемое за действительное.

— Ничего личного, — сообщил он будничным тоном, — Вы неплохие ребята, но в этой стране вам без шансов. А я хочу жить. И жить, по возможности, хорошо.

Пчёлка снова ощутимо потянула мою руку вниз, и я подумала, что наверно даже Бурхаев не очень рассердится, если я сейчас всажу стрелу промеж водянистых глаз под белобрысыми ресницами. За всё сразу! И за предательство, и за то, что пришлось последние дни терпеть рядом двуличную мразь, и за наше памятное знакомство в приюте…

Белесый что-то почувствовал, посмотрел мне в глаза, чуть заметно покачал головой.