Запад

Я узнала Яна, но только по рыжим волосам. Ничем остальным он не напоминал того красивого улыбчивого парня, которого я привыкла видеть рядом с Яринкой в Оазисе. Некогда длинная и шелковистая шевелюра его была неровно срезана, и грязные слипшиеся пряди торчали сосульками надо лбом и ушами. Лицо осунулось, похудело, приобрело нездоровую серость, под глазами залегли тёмные круги, а на губах чернела запёкшаяся кровь.

Бурхаев шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Я думала, что сейчас он заорёт в трубку ругательства и угрозы, или, того хуже, отправит своих амбалов в атаку — но он и сейчас показал себя молодцом. Видимо, проявлять несдержанность Бурхаев-старший считал возможным лишь в отношении беззащитных девочек.

— По рукам, — молвил он в трубку неестественно спокойным голосом. — Отпустите моего сына, а я отпущу вашу девку.

— И её друга, — напомнил весёлый голос (всё-таки где-то я его раньше слышала). — Давайте так, сударь. Во избежание неприятных неожиданностей вы сами и ваши пленники, втроём, выйдете на обочину и остановитесь там. Мы увидим, что это действительно вы, и выпустим вашего сына из машины. Он пойдёт к вам, наши друзья пойдут к нам, встретятся посередине. На том и расстанемся.

Бурхаев думал. Я видела, как постепенно разглаживаются глубокие борозды на его лбу, а в глазах появляется злая радость.

— Идёт, — буркнул он, как мне показалось, слишком торопливо. — Мы выходим.

Швырнул телефон на землю, наступил на него ногой, вдавливая в мягкую лесную почву, повернулся к своим молодчиком и велел страшным шепотом:

— Слушай сюда, дармоеды! Как только Ян окажется рядом со мной — открывайте огонь по машине. Всех — в решето!

— Но, сударь, — заблеял один из парней неожиданно плаксивым голосом, — Стрельбу услышат… другие машины…

— Не твоя проблема! — рявкнул Бурхаев, одной рукой схватил за локоть меня, другой — Бранко, и потащил между деревьями к дороге.

До меня не сразу дошёл смысл его приказа. А когда я, наконец, поняла, что означают слова «всех — в решето», мы уже преодолели половину пути до машины. Только тогда я резко затормозила, упёрлась, взрыхлив ногами почву, затрясла головой, замычала сквозь липкую ленту, задёргала руками, безуспешно пытаясь освободиться от наручников. Бурхаев выругался, на миг отпустил меня, отвесил оплеуху, но я воспользовалась этим, чтобы упасть на землю. Ни шагу больше не сделаю!

Делать шаги и не пришлось. Бурхаев, такой грузный и неповоротливый с виду, неожиданно показал просто богатырскую удаль. Одной рукой продолжая удерживать за локоть Бранко, другой ухватил меня за шиворот и, даже не замедлив скорости, волоком вытащил на обочину. От такого обращения разорванное ещё вчера платье окончательно приказало долго жить, и на асфальте я оказалась в одной перемазанной землёй сорочке. Бурхаев швырнул меня себе под ноги и остановился, вызывающе глядя на замершую машину, которая действительно оказалась серым микроавтобусом. Извиваясь и обдирая кисти рук о края наручников, я попыталась крикнуть в его тонированные стёкла о готовящемся предательстве, предупредить об опасности, но опять получилось лишь жалкое мычание.

— Ну?! — зычно позвал Бурхаев и широко расставил ноги, уперев освободившуюся от меня руку в бок. — Вот мы! Где мой сын?!

Дверь микроавтобуса открылась. Я снова увидела Яна. Он ступил на дорогу, согнувшись, с заведёнными за спину руками и упавшей на глаза чёлкой. Одежда, заляпанная чем-то подозрительно похожим на кровь, висела на нём пугающе свободно. Бурхаев издал еле слышный стон. Но я тут же забыла о нём, потому что человеком, который появился из микроавтобуса вслед за Яном, оказался ни кто иной, как Ига, тот самый белокурый парень, вместе с ним приплывший в Оазис за Яринкой.

Так вот почему голос, звучавший из трубки, показался мне таким знакомым…

Ига пихнул Яна ладонью в спину, ухмыльнулся.

— Иди к папочке, мажорчик, и больше из дома не сбегай.

Я совсем перестала что-либо понимать. Разве Ян и Ига не друзья? И если вдруг это оказалось не так, то, что стало с Яринкой?!

По-прежнему ссутулившись, не вынимая из-за спины, видимо, скованных, как и у меня, рук, Ян шатающейся походкой зашагал к нам. Бурхаев отпустил Бранко и вытянул руки навстречу сыну. Я, продолжая беспомощно мычать, попыталась ползти к микроавтобусу, успеть предупредить этих пришедших мне на помощь людей о готовой вот-вот грянуть стрельбе, и понимая уже, что не успею этого сделать. А потом задняя дверь микроавтобуса поехала в сторону, и из неё выскочил третий парень, встал рядом с Игой, но посмотрел на меня. Поднёс палец к губам, улыбнулся. И я замерла на асфальте, застыла в неудобной позе с вывернутой шеей, потому что этим парнем был Дэн. Повзрослевший, вытянувшийся, раздавшийся в плечах, с тёмной щетиной на щеках и подбородке, но, несомненно, мой Дэн!

— Ян! Что они с тобой…