Запад

При звуке этого имени я как наяву увидела сырой подвал, почувствовала холод наручников, услышала крики Бранко, и покрылась мурашками. Глухо ответила продолжающей всхлипывать Яринке:

— Правильно испугалась. Это страшный человек. И, если бы ты осталась в Оазисе, скорее всего, нас обеих здесь бы сейчас не было.

Яринка несмело глянула на меня исподлобья.

— Ты не обижаешься? Правда?

— Конечно, нет! Это очень хорошо, что ты убежала. Мне больше не за кого было волноваться, только поэтому я и смогла… сделать всё, что сделала.

Вообще-то я сказала это, только чтобы утешить подругу, но, уже заканчивая фразу, поняла: а ведь так и есть. Останься она на острове, я бы всё делала с оглядкой. И ни за что бы не решилась напасть на Ховрина, думая о том, что Ирэн может отыграться — и, скорее всего, отыграется — на Яринке.

Подруга почувствовала искренность в моих словах, несмело улыбнулась.

— Я всё это время думала о тебе. Как ты там… что делаешь… не обижают ли тебя. И верила, что однажды ты придёшь. Даже Ян не верил, а я ждала. И, когда Серый позвонил и сказал, что ты здесь, я просто…

Подруга жалобно сморщилась, и, испугавшись, что она снова расплачется, я торопливо спросила:

— Кто это — Серый?

— Да охранник же из приюта! Сергей. Ты его ещё белым звала.

— Белесым, — машинально поправила я, — Слушай, а как он вообще…

Бесшумно приоткрылась дверь, в неё заглянул Бранко — посвежевший, разрумянившийся, с двумя пластырями на шее поверх недавних ожогов.

— Бэби Дайка! Проснулась? Мы уже беспокоились.

— Привет, — смущённо буркнула я: стало стыдно за то, что до сих пор даже не поинтересовалась у Яринки о своем товарище по несчастью. А ведь он пострадал из-за меня — и больше меня. Последний раз мы виделись вчера (или уже позавчера?), когда прибыли в этот дом и, наскоро приняв душ, отправились спать, отказавшись от еды — настолько были вымотаны недавними событиями. Но теперь, судя по виду приятеля, он был в полном порядке.

Я попыталась подняться с постели, чтобы поприветствовать Бранко, но серб замахал руками.

— Лежи-лежи! Я только хотел сказать, что тебя приму без очереди, обращайся в любое время.

С этой загадочной фразой он исчез за дверью.

Я перевела недоумённый взгляд на Яринку. Она тихонько смеялась.

— Бран делает причёски девчонкам. Наши как узнали, что он стилист, сразу осадили со всех сторон.

— Девчонкам?

— Потом познакомишься, — отмахнулась Яринка, — нас тут много. И все в очередь к Бранко.

— Ну и не буду им мешать.

Яринка погрустнела.

— Вообще-то надо бы. Твои волосы. Они же…

Волосы! Машинально вскинув руку к голове, я наткнулась пальцами на жёсткие обожжённые сосульки и вспомнила вчерашний (или всё-таки позавчерашний?) день, когда, встав под душ, вместе с шампунем смыла и часть того, что осталось от моей былой шевелюры.

Прислушалась к себе. Сожаления не было. Да, мне нравились мои волосы такими, какими их сделали в салоне Оазиса — гладкими, как шёлк, струящимися, с озорными изумрудными пёрышками, запутавшимися в русых прядях. Но здесь нет салонов. Здесь нельзя ходить с распущенными волосами, с крашеными — тем более. Здесь меня в любом случае ждала бы только унылая туго заплетённая коса. Так о чём переживать? Тем более странно, что девчонки, о которых сказала Яринка, так рвутся к Бранко. Что он может для них сделать? В лучшем случае — подровнять кончики или выстричь чёлку.

Я уже хотела спросить об этом у Яринки, но меня остановил её взгляд. Пристальный, тревожный, с затаённым ожиданием. Первая мысль, конечно, снова была о плохом: от хороших новостей я уже отвыкла.

— Что?

Подруга покусала губу, но желание выговориться победило:

— Дайка, ты только не волнуйся. Михаил Юрьевич нашёл твоих родителей.

Над покатой крышей, куда мы с Дэном выбрались через чердачное окно, висела полная луна. Глядя на неё, я вспомнила, что, когда, спасённая из лап Бурхаева, только попала в этот дом, в один из первых вечеров здесь, видела в небе лишь половинку её. Выходит, прошло не больше двух недель? Верилось с трудом: казалось, что миновали месяцы, время тянулось невыносимо медленно, оно просто издевательски топталось на месте!

Дэн подал мне руку, хоть я и не нуждалась в поддержке. Да, крыша оказалась наклонной, но мы двигались по широкому горизонтальному коньку кровли, не рискуя соскользнуть вниз. Ладонь Дэна приятно грела, и я не захотела отпускать её, даже когда мы уже уселись на краю, свесив ноги вниз.

— Красиво? — спросил Дэн, опускаясь рядом и пытаясь поймать мой взгляд.

Красиво. Несомненно. Помимо плывущей по небу румяной луны, глаз радовала россыпь уютных разноцветных фонариков, светящих сквозь уже вовсю распустившуюся листву деревьев и кустов. Фонарики были везде: на газонах и на дорожках, на ветвях и на кованых оградах — престижнейший московский район Черешнино ночью особенно впечатлял. А учитывая, что трёхэтажный особняк с готичной крышей, в котором временно расположились мои друзья, возвышался над всеми окружающими домами, вид открывался завораживающий.