Запад-36

Закончив с погрузкой грузов, уже на следующий день просмоленные борта дощаников приняли в свои недра многочисленные грузы. Отчаливать они начали сразу после краткой, но торжественной обедни, под звон колоколов. Ратьеры, собравшиеся вдоль берега, слушая перезвон, бросали прощальные взгляды на островерхие крепостные башни и перекрещивались на виднеющиеся за ними маковки главной гнёздовской церкви.

Над по-весеннему мутными полноводными днепровскими водами зареяли десятки парусов. Дощаники сопровождали маломерные гребные суда, заполненные пехотой, – это был лишь передовой отряд судовой рати, основная масса отправится в путь только через пару недель. Речной караван, двигаясь по стрежню русла, вытянулся в многокилометровую ниточку. Ход движения регулировался с «адмиральской лодки» во главе с заместителем Анфима, Вышеславом, отвечающим за весь транспортно-грузовой флот дощаников. Вышеслав мог сигнализировать своей речной флотилии, регулируя ее ход, при помощи спуска-подъема флагов на мачте, а в экстренных ситуациях при помощи холостых выстрелов из пушки.

Судовые команды будут ночевать в палатках при кострах на суше, оставляя на судах дежурные подразделения, отбывающие ночную вахту. Еще стоит отметить, что пища будет готовиться централизованно, при помощи полевых кухонь, выносимых при остановках на берег, что должно сэкономить всем без исключения массу времени, сил и нервов.

– Товарищи воеводы! – я первым прервал затянувшееся молчание. Стоящие рядом полковники безмолвно провожали задумчивыми взглядами речной авангард. – Пока мы все еще на берегу, надо утрясти все оставшиеся нерешенные вопросы. В штабе ГВС этим делом и займемся. По коням и вперед!

Глава 8

Казалось бы, еще вчера в долгий речной сплав из Гнездова в Минск отправлялись грузовые дощаники – ан нет, пролетели три недели! Все эти хлопоты, связанные с подготовкой к походу, так ускорили время, что лично для меня оно промчалось совершенно незаметно. Само водное путешествие – весь путь до Минска – я вначале отсыпался, а потом мы вместе с воеводами уточняли ранее согласованные планы на предстоящую кампанию.

Ночью на берег я не сходил, персональная каюта меня вполне устраивала. Облокотившись о фальшборт, крутя головой по сторонам, я подолгу мог рассматривать разбитый войсками лагерь. Пехотинцам ночевать в галерах было бы тесновато, поэтому по ночам войска регулярно высаживались на берег.

В начале мая уже по-летнему тепло, комары еще не появились, легкий ветерок ласкает лицо и создает рябь на быстро темнеющих водах Березины. Все вокруг погружается в сумерки. Тянет дымком от разожженных на берегу ярко светящихся в темноте костров. В подвешенных котлах варится пища, рядом разделываются подстреленные кабаньи туши. Передвигаясь по кромке берега, проскакав мимо костров, прямо к шатру «генштаба» для доклада приехали всадники – это были конные разведчики, обследовавшие близлежащую к лагерю местность. Поднеся к глазу подзорную трубу, я в деталях рассмотрел начальника разведки Душилу. Спрыгнув с коня, бросив поводья одному из своих сослуживцев, он откинул полог шатра и вошел внутрь. Часовые дежурного взвода, расположившиеся по периметру шатра, начали о чем-то тихо переговариваться с разведчиками, ждавшими возвращения своего командира. Вот у некоторых постовых затряслись от сдавленного смеха плечи, наверное, услышали от разведки что-то веселое.

На берегу вся активность быстро сходит на нет, лагерь погружается в сон. От реки начинает подниматься, разрастаясь, беловатая дымка тумана. Устанавливается тишина, не грохочет барабан, задающий для гребцов ритм, не скрипят уключины, только почерневшие речные воды бережно покачивают на течении заякоренную галеру. Тишину нарушают доносящиеся с противоположного лесного берега звуки пересвистывающихся птиц да майских жуков, с низким гулом проносящихся к подвешенным на палубе застекленным светильникам, а потом долго и громко кружащих вокруг них.

Слегка охмелевший от сыроватого весеннего воздуха, я по ступенькам спускаюсь в трюм. У дверей моей каюты сидит на лавках дежурная смена телохранителей. Закрыв за собой на засов дверь, я быстро раздеваюсь и зарываюсь с головой в одеяла, медленно проваливаясь в сон. Так прошел еще один день, растворившись без следа в темной, непроглядной майской ночи.