Запад Эдема

— Пока нет. Тебе придется привести много убедительных аргументов, прежде чем я стану в ваши ряды.

Пелейн выпрямилась, каждым движением своего тела выражая подозрение.

— Но если ты не веришь, как это делаем мы, то что тебе нужно от меня? Может быть, посеять разногласия в рядах Дочерей Жизни?

— Я хочу убедить тебя, что устозоу, которые убивают нас, сами должны быть убиты. Так будет справедливо. Мы защищаем наши берега и убиваем этих существ, которые угрожают нашему существованию. Я не прошу тебя изменять свои убеждения. Мне только нужна твоя помощь в этой войне. Если ты сделаешь это, польза для всех нас будет огромной. Нужно спасать наш город. Эйстаи изменит свое решение, и вы все снова станете гражданами. Ваша вера будет узаконена, ибо тогда вы уже не будете представлять опасность для существования Альпесака. Ты станешь настоящим лидером Дочерей Жизни и будешь во всем следовать учению Угуненапсы.

Пелейн выразила смущение и тревогу.

— Я все еще сомневаюсь. Если устозоу могут говорить, они могут осознавать существование смерти и понимать жизнь. Если это так, я не могу помогать в их уничтожении.

Вайнти подошла к ней так близко, что их руки почти соприкоснулись, и с жаром сказала:

— Они — животные. Один из них научился говорить, как лодки учатся выполнять команды, только один из них. Остальные хрюкают, как животные в джунглях. И этот единственный, который может говорить, как ийлан, теперь убивает нас. Этим они разрушают все наши планы, и их нужно вышвырнуть отсюда- всех до единого! И ты поможешь этому. Ты выведешь Дочерей Смерти из мрака смерти, и они станут настоящими Дочерями Жизни. Ты сделаешь это. Должна сделать.

Говоря это, она мягко касалась больших пальцев Пелейн жестом, которым пользовались только эфензеле. Пелейн приняла этот знак внимания.

— Ты права, Вайнти. Совершенно права. Все должно быть так, как ты говоришь. Дочери Жизни слишком долго жили в стороне от своего города. Мы должны вернуться и снова стать его частью. Но мы не свернем с пути истины.

— Этого и не требуется. Вы будете верить, как верили, и никто не будет запрещать вам этого. Дорога вперед ясна и понятна и ведет к триумфальному будущему.

14

Это был первый лук Харла, и он страшно гордился им. Вместе со своим дядей, Надрисом, он ходил в лес, чтобы найти нужное дерево, покрытое тонкой корой, с плотной и упругой древесиной.

Надрис выбрал тонкий побег, и Харл с беспокойством смотрел на пружинящий зеленый ствол, пока тот не был перепилен. Затем под руководством Надриса он соскоблил кору, покрывавшую его, пока не показалась белая сердцевина дерева. Потом пришлось довольно долго ждать. Надрис повесил кусок дерева в палатке, чтобы он высох до нужного состояния. Когда пришло время, Харл внимательно смотрел, как Надрис методично скоблит его каменным скребком, осторожно заостряет концы лука и делает на них зарубки для тетивы, сплетенной из длинных, крепких волос с хвоста мастодонта. Даже поставив тетиву на место, Надрис не был доволен и для пробы дернул ее, после чего снял тетиву и вновь занялся деревом. Но наконец и это было закончено. Поскольку лук предназначался для Харла, он и должен был первым выпустить из него стрелу.

Это был самый длинный и счастливый день в жизни Харла. Получив лук, он должен был научиться хорошо стрелять из него, чтобы поскорее отправиться на охоту. Это был первый и самый важный шаг, который выводил его из детства на ту дорогу, которая однажды введет его в мир охотников.

Хотя руки у него болели, а кончики пальцев покрылись волдырями, он продолжал тренироваться. Это был его лук и его день. Он хотел быть наедине с ним и ускользнул от других мальчиков, забравшись в маленькую рощу рядом с лагерем. Весь день он лазал по деревьям, прятался по кустам, пуская свои стрелы в одному ему видимые пучки травы, как будто это были настоящие олени.

Когда стемнело, он неохотно отложил лук и направился к палаткам. Он был голоден и мечтал о мясе, которое должно было ждать его. Придет день, когда он станет охотником и принесет свою первую добычу. Наложив стрелу, натянет тетиву и убьет… Однажды…

Что-то зашуршало на дереве над ним, и он остановился, молчаливый и насторожившийся. Там что-то было, какой-то темный силуэт на фоне серого неба. Он шевельнулся, и снова послышался шорох. Птица.

Это была слишком соблазнительная мишень, чтобы отказаться от нее. В темноте он мог потерять стрелу, но он делал их сам и мог сделать еще. Если же он попадет в птицу, это будет его первая добыча. Первый день с луком — и уже добыча. Мальчики будут по-другому на него смотреть, когда он пройдет со своим трофеем между палатками.

Медленно и тихо он наложил стрелу на тетиву и натянул ее, глядя на темный силуэт наверху. Затем выстрелил.

Послышался пронзительный крик боли, и птица свалилась с ветки вниз. Она упала на сук над головой Харла и повисла на нем, неподвижная. Он встал на цыпочки, с трудом достал ее концом своего лука и тыкал до тех пор, пока она не упала на землю у его ног. Стрела пронзила тело птицы. Харл отступил назад, испуганно глядя на нее.

Сова. Он убил сову…